– В Париже? – воскликнула Кенди, в ее глазах мелькнуло восхищение. – Это, наверное, прекрасный город.

– Да, – согласилась Жоа, улыбнувшись ее воодушевлению и непосредственности. – Но, увы, там гораздо больше, чем у вас здесь, не признают за женщинами право работать. Мне стоило огромного труда просто поступить в эту школу.

– А я закончила школу медсестер Мери-Джейн.

– Я слышала о ней. Прекрасная школа.

– Да.

Они замолчали, предаваясь воспоминаниям о годах учебы, и в каюте воцарилась тишина. Внезапно в животе у Кенди громко заурчало. Она смущенно покраснела, но Жоа лишь рассмеялась.

– Ты голодна. Впрочем, я тоже. Ужин будет через пятнадцать минут. Пойдем?

– Пойдем.

Они вышли из каюты. Кенди улыбалась. Она чувствовала, что нашла еще одного друга, и ей очень хотелось, чтобы во Франции их отправили в одно место.

– Терри, а ты почему не идешь на ужин?

Терри вздрогнул и обернулся. Рядом с ним стоял капитан Пэмбертон, в голубых глазах под густыми седыми бровями светилось удивление.

– Нет аппетита, – пробормотал Терри в ответ.

Он так задумался, что совершенно не слышал, как тот подошел. Пембертон нахмурился.

– Слушай, Грандчестер, если ты хочешь быть хорошим солдатом, то нужно есть! – сурово и резко принялся отчитывать он молодого человека. – Армии не нужны солдаты, падающие в голодные обмороки на поле сражения, ясно?!

– Да, сэр! – Терри улыбнулся, отдав честь.

– Тогда кру-угом! И шагом марш в столовую!!!

Терри рассмеялся и направился в столовую. Пембертон посмотрел ему вслед и вздохнул.

– Эх-х… Молодежь. Ни черта не понимают в этой жизни!

Нахмурившись, он поспешил по своим делам.

Солнце медленно клонилось к горизонту, на востоке начали сгущаться сумерки. Кенди сидела в шезлонге на палубе, закутавшись в пальто, и смотрела на закат. Огненные струи мерно сливались с глубокой бархатной синевой неба, плавились, переливались, вспыхивали. Она ни о чем не думала. Почти ни о чем. Просто сидела и смотрела.

– Кенди.

Кенди вздрогнула и, обернувшись, увидела Жоа.

– Привет.

– Смотришь на закат и думаешь о любимом парне? – фиалковые глаза искрились смехом.

– Ну что ты, – Кенди невольно покраснела.

– У женщины такой взгляд бывает, только когда она любит. И любит по-настоящему.

– Может быть, – Кенди отвела взгляд, сделав вид, что любуется закатом.

– Что? – Жоа встревожилась. – Неужели безответная любовь?

– Нет, – Кенди вздохнула, поняв, что ее уловка не удалась, и грустно улыбнулась. – Просто любовь, которую нужно забыть.

– Почему?

– Потому что у нее нет будущего.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

Жоа пожала плечами и села на стоящую рядом скамью.

– Кто он?

Кенди поморщилась, словно испытывала сильную боль…

– Давай не будем о нем. Я не хочу сейчас вспоминать. Здесь так мирно и красиво. Я почти забыла обо всем.

– Ты его любишь?

– Да. Но он должен быть с другой.

– Что значит «должен быть с другой»?!

– Мы расстались.

– О-о… Прости.

– Ничего. Может быть, когда-нибудь я расскажу тебе эту грустную историю, но не сейчас. Давай лучше поговорим о тебе.

– О-о, – простонала француженка и досадливо наморщила носик. – Это неинтересно.

– В самом деле?

– Да. Я не люблю вспоминать прошлое.

– Где твои родители?

– Я не знала отца, а мама уже умерла.

Жоа отвернулась, но Кенди успела заметить выражение боли, мелькнувшее на лице девушки, и решила не задавать больше вопросов. Они помолчали.

– А где твои? – наконец снова заговорила Жоа, поворачиваясь к ней.

– У меня нет родителей. Я выросла в приюте мисс Пони.

– В приюте? Это, должно быть, ужасно, – в голосе девушки явственно прозвучали нотки искреннего сочувствия.

– Вовсе нет! – горячо возразила Кенди. – Мисс Пони и мисс Рейн, которые растили нас, очень добрые. Они так заботились обо всех детях! И сейчас продолжают. Теперь им помогает Пати, моя подруга. Они заменили мне родителей. Там, на холме Пони, я была так счастлива. Самое счастливое время в моей жизни, – вздохнула она.

– Ты так тепло о них говоришь, значит, они действительно прекрасные люди.