«Ты была права, Кенди. Это прекрасное место!»

На холме никого не было. Пати нашла уютное местечко под большой сосной, где почти не было снега, и устало опустилась на мысок прошлогодней высохшей травы.

«Новая жизнь. Вот и началась моя новая жизнь. Какой она будет? Но Кенди права, мне уже давно пора было найти собственный путь в жизни. Надеюсь, я сделала правильный выбор. Подумать только – завтра я начну преподавать детям. Кажется, еще вчера я, Анни и Кенди сидели за партами в колледже Святого Павла. И вот уже я – учительница, Кенди – медсестра… Сколько же воды утекло с тех пор? Боже, как же счастливы мы были! В то время все было просто. А теперь… А теперь все иначе».

Пати вздохнула – пора было возвращаться. Она не знала, сколько времени уже сидит здесь. Солнце стояло высоко, кругом царила тишина, ветер трепал сосновые иголки. Пати подняла голову, подставляя лицо его ласке.

Мисс Рейн удивленно смотрела на подходящую девушку. Пати шла с трудом, чуть покачиваясь и заметно припадая на левую ногу.

– Пати, что с тобой?

– Ничего. Просто нога болит, – прошептала та побелевшими от боли губами.

– Нога не может болеть сама по себе.

– Это тоже последствия той идиотской утренней шутки, – с трудом выговорила Пати.

До дома Пони она дошла по инерции. Ей казалось, что ее ногу терзают раскаленными щипцами.

– Я упала утром и подвернула ногу.

– Ну-ка, пойдем в дом. Доктор уже приехал.

– Не стоило так беспокоиться.

– Он приезжает каждый день, чтобы проверить давление мисс Пони. У нее слабое сердце. Заодно осмотрит и тебя.

– Хорошо.

– Обопрись на мое плечо.

Пати с благодарностью приняла предложение мисс Рейн. Кое-как доковыляв до крыльца, она вошла в дом и с блаженным вздохом опустилась на стул. Мисс Рейн поднялась наверх. Спустя несколько минут на лестнице раздались шаги. Пати подняла глаза и увидела спускающегося вниз степенного высокого господина, в темных волосах которого белели седые пряди.

– И где же наша больная?

На нее весело взглянули добрые зеленые глаза.

– По всей видимости, это я, – вздохнула Пати.

– Очевидно. Меня зовут Эдвард Харрис. Я – местный доктор.

– Моя имя Патриция О’Брайен, можно просто Пати. Я – новая учительница.

– Вот и познакомились. А теперь давайте осмотрим ваши раны.

Он осторожно ощупал ее руку и лодыжку. Пати закусила губу, подавив стон.

– У вас очень сильный ушиб локтя и вывих и растяжение лодыжки, – хмуро констатировал доктор. – И с такой травмой вы еще и пошли гулять? – он укоризненно посмотрел на нее.

Пати горестно вздохнула.

– Хорошо. Потерпите. Сейчас будет резкая боль, но потом станет легче.

Доктор осторожно приподнял ногу Пати, взявшись другой рукой за ступню, и резким движением повернул ее. Острая боль обожгла лодыжку. Пати закусила губу, вцепившись пальцами в края стула, на котором сидела. Однако спустя несколько мгновений боль действительно отступила, хотя нога продолжала ныть. Доктор крепко перебинтовал ей лодыжку и локоть.

– Несколько дней покоя, никаких активных движений, – давал он указания, ни на секунду не отрываясь от своего занятия. – Передвигаться медленно и очень осторожно. Падать и ударяться запрещено. А теперь держитесь крепче, я отнесу вас в вашу комнату. Сегодня вам лучше вообще не ходить.

– Хорошо, – Пати послушно обхватила его рукой за шею.

Доктор легко поднял ее и направился вверх по лестнице. Войдя в ее комнату, он осторожно уложил девушку на постель и направился к двери, но у порога обернулся и строго погрозил ей пальцем.

– И помните – никаких активных движений, по крайней мере, неделю!

– Хорошо, доктор, – улыбнулась она.

Дверь тихо закрылась, и Пати осталась одна. Она потихоньку разделась, стараясь, как можно меньше беспокоить больную руку и, потушив лампу, легла в постель. Снова накатила грусть, но думать ни о чем не хотелось. Пати чувствовала себя одинокой и очень уставшей. Секунды мерно бежали одна за другой. Наконец ее веки отяжелели и медленно опустились, увлекая ее в мир серых снов, которые не приносили покоя.

Продолжение следует…

====== Часть 2. Решения, которые мы принимаем ======

Мы выбираем, нас выбирают…

Как это часто не совпадает.

Я за тобою следую тенью,

Я привыкаю к несовпаденью.

Кенди не спалось. Свернувшись клубочком и закутавшись в одеяло, она смотрела в потолок. На стене мерно тикали часы, минуты плавно перетекали одна в другую. Внезапно в комнате мягко заструился теплый свет. Она чуть повернула голову и посмотрела в окно – из-за шторы медленно выползала огромная белая луна. Кенди решительно откинула одеяло в сторону, подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу, за которым разливалась чернильная темнота. Город спал, застыв в сонном беззвучии, подобно огромному медведю на зимовье. И только она никак не могла уснуть.

С того самого дня, когда они расстались в госпитале Святого Иакова, она запретила себе думать о нем. Днем работа и друзья захватывали ее полностью, не оставляя ни секунды на праздные размышления. Но ночью… Ночи были холодными. Нет, в квартире, где она жила, было тепло. Холод был внутри. В ее душе.

– Терри.

Кенди вздрогнула, поняв, что произнесла его имя в слух. Теперь она знала, что такое одиночество. Раньше она всегда чувствовала его присутствие, словно он находился рядом. В Англии, в Америке. Их не могли разделить океан и сотни миль между Чикаго и Нью-Йорком. Он приходил к ней во снах. В своем сердце она всегда чувствовала его поддержку, тепло и любовь. Его незримое присутствие.