«Завтра. Завтра я увижу ее. Наконец-то».

Июнь 1918 года, Нью-Йорк.

– До завтра!

Элеонора быстро вышла из театра и почти бегом направилась вдоль улицы.

«Только бы успеть… Только бы успеть…», – словно заклинание, мысленно твердила она, старательно лавируя между прохожими.

Свернув за угол, она бросилась к пожилому мужчине, закрывавшему дверь, вывеска над которой гласила: «Почтовые услуги».

– Ради Бога простите, мистер Клейтон, – запыхавшись, пробормотала женщина, хватая его за руку и пытаясь отдышаться. – Я…

– Мисс Бейкер, – улыбнулся старичок, глядя на нее поверх круглых очков. – А я уже решил, что вы сегодня не придете.

– Репетиция затянулась, – оправдываясь, пояснила актриса.

– Понимаю. Что ж, бывает. А я вас ждал. У меня для вас замечательные новости.

– Неужели? – прошептала она, затаив дыхание, глядя на него полными надежды глазами и боясь задать тот единственный и самый главный вопрос.

– Да, – рассмеялся мистер Клейтон, открывая дверь. – Вам пришло письмо от сына.

– Господи, ну наконец-то! – выдохнула Элеонора, следуя за стареньким владельцем почтовой конторы.

– Да, – подойдя к столу, он взял лежавшую на нем стопку писем и, отыскав нужное, протянул его женщине. – Держите.

– Спасибо, – Элеонора схватила письмо и уже хотела было его распечатать, но тут же опомнилась и, прижав его к груди, благодарно посмотрела на старичка, с улыбкой наблюдавшего за ней. – Спасибо вам большое, мистер Клейтон. Спасибо, что дождались. Это так важно для меня.

– Ничего. Я понимаю. Тяжело, когда родной человек находится далеко, но неизмеримо тяжелее, если он на войне, где в любой момент с ним может что-нибудь случиться. Я очень вам сочувствую, мисс Бейкер. Но я уверен, что с вашим сыном все будет хорошо, и он обязательно вернется.

– Спасибо за вашу доброту и понимание, – прошептала Элеонора, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Ну… Я пойду, – быстро добавила она. – Вы и так вынуждены были задержаться из-за меня. До свидания, мистер Клейтон.

– До свидания, мисс Бейкер, – улыбнулся старичок. – Моя контора всегда к вашим услугам.

Элеонора вышла на улицу и быстро пошла по тротуару, на ходу разворачивая письмо. Оно было небольшим. Всего несколько строк, написанных размашистым мужским почерком.

«Здравствуй, мама. Мы прибыли во Францию и сейчас находимся в тренировочном лагере. После обучения меня и остальных расформируют по действующим подразделениям. У меня все хорошо. Прости, что письмо такое короткое, но у меня очень мало времени. Покажи его Сюзанне. Возможность написать и отправить письмо здесь выпадает очень редко, поэтому не волнуйся, если писем долго не будет. Я не смогу писать вам обеим, поэтому буду писать только тебе. Скажи об этом Сюзанне. Надеюсь, у вас все хорошо. Твой Терри».

Буквы запрыгали и начали расплываться, и только тогда Элеонора поняла, что плачет. Смахнув слезы, она спрятала письмо на груди и медленно пошла вдоль улицы.

На следующее утро…

Элеонора свернула на тихую улочку и направилась к знакомому дому. Когда до него оставалось всего несколько шагов, дверь открылась, и на пороге показалась инвалидная коляска с сидящей в ней девушкой. Элеонора остановилась, наблюдая за тем, как появившаяся следом женщина осторожно скатила коляску на тротуар и вновь поднялась на крыльцо, чтобы закрыть дверь. Сюзанна сидела совершенно неподвижно, внимательно рассматривая сложенные на коленях ладони. Она выглядела грустной и очень бледной, а под глазами залегли легкие тени, словно она плохо спала. На ней было желтое шелковое платье с длинными рукавами и высоким воротом, которое великолепно оттеняло ее золотые локоны, но в то же время подчеркивало ее неестественную бледность и почти детскую хрупкость. Внезапно, словно почувствовав ее взгляд, девушка подняла голову, в ее глазах мелькнуло удивление. Элеонора подавила вздох и направилась к ней.

– Доброе утро, миссис Марлоу, – поздоровалась она с матерью девушки, которая подошла к ним. – Доброе утро, мисс Сюзанна.

– Доброе утро, мисс Бейкер, – пробормотала Сюзанна, нервно теребя складку платья.

– Простите, что побеспокоила.

– Ничего, – улыбнулась миссис Марлоу. – Мы отправляемся на прогулку в парк. Сюзанна плохо спит и такая бледная… Я думаю, немного свежего воздуха пойдет ей на пользу.

– Безусловно, – согласилась Элеонора.

Как мать, она прекрасно понимала чувства миссис Марлоу. Это невыносимо: видеть страдания собственного ребенка и не иметь возможности помочь ему, хоть как-то облегчить его боль. Ей было даже подумать страшно, что могло случиться, если бы Сюзанна не спасла Терри в тот день. Но в итоге пострадала сама Сюзанна. И ее мать страдала сейчас вместе с ней. Элеонора сотни раз твердила себе, что происшедшее – всего лишь несчастный случай, что никто не виноват в том, что случилось. И умом она понимала это, но в глубине души чувствовала себя виноватой. Ведь своим мужественным поступком Сюзанна избавила от страданий не только Терри, но и ее. И она, Элеонора, теперь тоже была в долгу перед этой хрупкой золотоволосой девушкой, пожертвовавшей всем ради ее сына. В долгу, который ни она, ни Терри никогда не смогут оплатить. Но она была в долгу не только перед Сюзанной, но и перед стоящей сейчас позади инвалидной коляски женщиной, в глазах которой навсегда застыли тревога, печаль и боль. Потому что она приняла на себя тот груз, который предназначался ей, Элеоноре. Потому что если бы не ее дочь, то сегодня Терри сидел бы в инвалидной коляске, и не эта женщина, а сама Элеонора стояла бы позади нее. И это на дне ее глаз плескалась бы вечная грусть, а сердце сжималось бы от боли бессилия при виде страданий сына. Но то, что сделала Сюзанна, изменило все. Ее поступок навсегда связал их оковами долга и вины, разбить которые могла лишь сама Сюзанна.

«Господи, как же сложна наша жизнь. Как много в ней зависит от случайного стечения обстоятельств. И ничего не исправить. Ничего не изменить».

– Что-нибудь случилось, мисс Бейкер? – дрожащий голосок Сюзанны ворвался в ее мысли, вернув на землю. – Что-нибудь… – она споткнулась и нервно сглотнула. – Что-нибудь с Терри? – с видимым усилием закончила девушка.

– Нет. Все в порядке, Сюзанна. Не волнуйся. Просто я получила письмо от Терри. Он просит, чтобы я показала его тебе.

– Письмо, – чуть слышно прошептала Сюзанна. – Господи, наконец-то! Я… Я так переживала.