– Ты думаешь, у тебя все получиться? – тихо спрашивает черноволосая, а я успокаивающе прохожусь по ее спине. Она была взволнована и беспокоилась обо мне.

– Да. Я в этом не сомневаюсь, мне просто нужно немного времени, – решительно говорю я, и отрываю от себя Стефф, вытирая ладонью ее слезы с потекшей тушью.

Девушка старается улыбнуться, но это выходит крайне криво. Я понимаю ее. Стеффани ощутила на себе все прелести безжалостности Найла, который, кстати, и есть Дьяволом в плоти.

– Тебе следует умыться. Пора возвращаться, – твердо информирую я. Не нужно, чтобы нас кинулись искать, ведь тогда Нильс выйдет из себя, а Найл тем более, и учесть то, что он не хочет видеть меня со Стеффани – будет лихо нам обеим.

Девушка быстро приводит себя в порядок. Вытираясь бумажными салфетками, и поспешно выходит из уборной. Нам следует держаться подальше друг от друга, особенно при парнях, которые любят бить девушек, измываясь над их слабостью.

– Роуз?

– Да? – отзываюсь я на ее оклик, и поворачиваюсь к Стефф, что осталась стоять в проеме дверей.

– Когда поймешь, что твоя жизнь превращается с Тартар рядом с ним – беги без оглядки, – тихо проговорила она, и прикрыла двери с другой стоны. Я же, не в силах отвести взгляд от двери, действительно задумалась над ее словами.

Нильс не дьявол. Нет. Тогда бы он не был двуличным, он бы делал так, как надобно ему, делал то, что считается грехом из высших законов. Он не делает этого, нет настоящих причин считать его ужасом, который несет беду. Но Нильс может оказаться посредником дьявола. И именно в эти секунды, я могу смотреть на себя в зеркало и представить себя стоящей темноты и разрушений дьяволицей.

Это я несла разрушения, это я сломила его и это я грешна, но не он. Как по моей мудрости и знанию – Дьяволу нипочем и Библию процитировать ради своей корысти. Кто знает, что проснется во мне через пару месяцев, рядом с самим Веркоохеным? Единственное, что я не хочу – приравняться ему, овладеть его качествами и быть подобной Кромешнику. Нет, это и в край разрушит меня, и я точно уже не выкарабкаюсь с этой темной ямы, как делала ранее. Уже казалось, моя смелая походка у края бездны была последней…

Все настолько сложно. Все так запутанно и непредсказуемо. Но я не собираюсь оставлять слова, которые я сказала Стефф, равнодушными к действию. Нильса нужно ублажать покорностью. Я помогу ему распознать настоящую радость в жизни, теперь он не отвяжется от меня. Но мне нужно залезть в его душу. В душу, которая скрыта и ослеплена черной стеной . Было ли сложно – точно. Только мне казалось, что судьба намерено меня столкнула с ним, чтобы спасти его.

Только я решаю податься к выходу, как внутрь стремительно заходит и сам парень, совсем не радостно смерив меня злым взглядом и несдержанной раздражительностью через взгляд, что встретился со мной в зеркале у умывальника. Намеренно мочу руки, словно я только что не беседовала со Стефф о нем и не считала его каким-то посредником былого Дьявола, просивший помощи, но гордо не подавая руку.

– Ты насмехалась надо мной, Рози? – в его тоне было некое не понимание, но все же слова прозвучали, как настоящее утверждение.

– Нет. Совсем нет. Просто Лиам… немного бестактный. Но согласись, это в первую очередь, было смешно, – я пробую не создавать скандал криком, а наоборот перейти на шутку, но он заметно напрягается. Я вытираю руки сухим полотенцем, и поворачиваюсь к парню, который заметно задумался.

Я бы сказала, что он не знает, что делать в данный момент: кричать, злиться или повестись на легкомысленные слова и не создавать проблем тут, уборной, а после и при его друзьях. Он в любой момент может довести меня до слез наедине, стоя у меня в комнате и руша меня своей жестокостью.

– Ты не говорила с Луи, – говорит он стойким тоном. Но не кричит и не показывает злость, по большей части настойчиво терроризируя своим взглядом.

Нильс сдерживается? Удивительно.

– Я не могу обсуждать наши личные отношение при остальных. Это выглядит глупо и неуважительно. Я не могу так поступить с Луи, он хорошо ко мне относится.

– Я, кажется, ясно дал понять, что нужно делать, Розали! Прекрати разыгрывать этот спектакль!

– Я поговорю с ним позже, ладно? Не будь таким жестоким, Нильс, – прошу я его, и мои тон был весьма мягок, на что парень прищуривается. – Луи может решить разыграть на публику, в особенности при тебе не меньший спектакль. Тебе это уж точно не понравится!

– Не тебе решать, что мне понравится, а что нет, Прайс, – прошипел он, указав на меня пальцем. – Возвращайся в зал и начни собираться! – позже указал он на двери. Я спешу к ним, не решаясь на спор и выяснения отношений. Но только я касаясь ручки двери, как его рука захватывает мой локоть. – Как мне принимать твою не послушность, когда ты смела говорить с Патерсон? Решила противостоять мне до конца, англичанка?

– Мы давно не виделись, я спросила только о ее самочувствии.

– Гнусная ложь. И как только твой язык может мне такое говорить, Рози? – его глаза заметно горят в огне ярости, но он до сих пор удерживается от крика.