– Вчера я не сидел в номере. И видел, как он, – он указал на Уоркесса, – заходил в гостиницу. Просто решил выждать более удобный момент. Допроси его, - скомандовал мне Долохов. – Я встречу его гостя, если тот явится. Не надейся Уоркесс на помощь, он уже заговорил бы. И да, - Уоркесс съежился в кресле, с ужасом глядя на нацеленную на него палочку Антонина. – Тебе лучше поговорить с девушкой, Уоркесс. Я буду куда более настойчив, - подмигнул он. Вспышка, вырвавшаяся из его палочки, попала Уоркессу в ухо. Тот взвизгнул от боли и схватился за покрасневшее ухо. Долохов, одарив меня выразительным взглядом, вышел.

– Кто должен прийти на эту встречу? – спросила я Уоркесса. – Кэтрин?!

– Не поверишь, но нет. Аврор, работающий на Пожирателей. Тебе не стыдно?

– Нет, - я усмехнулась. – Не стыдно. Я всего лишь училась на аврора. Что ты должен ей сказать?! – я хотела не применять к нему силы, но Уоркесс не оставил мне выбора. Минут десять его молчания и усмешек спустя я применила к нему заклинание, вызывавшее постоянный зуд по всему телу. Я боялась, что мне придется довести до Круциатуса, примененного мной только однажды, к Макнейру. А еще меня снова начинало тошнить и настроение ухудшалось. Видимо, на силе зуда это сказалось ощутимо, поскольку Уоркесс начал говорить, стоило мне прекратить его мучения.

– Дело в Чарах неконтролируемой ярости, меня хотели расспросить о них, - поведал он, не сводя взгляда с моей палочки. – Она против них пользуется талисманом ифритов, как он сказал. Я работаю в отделе организации, которая занимается изучением тех артефактов, что делают ифриты. Я должен был ответить на какие-то вопросы, с ним связанные…

– А теперь, - я отшвырнула его к стене, по которой маг сполз на пол, и склонилась над ним, упираясь в его живот коленом. – Быстро и коротко скажи мне, что ты собирался им сказать, Уоркесс. Возможно, эта информация достигнет конечного адресата, - я склонилась еще ниже, шепча ему в ухо. – Скажи мне, что ты собирался сказать и кому. Живо!

– Эта штука оказывает на нее крайне негативное влияние, - зашептал Уоркесс. – Ей нужно от нее избавиться. Как только связь чуть ослабнет и чары перестанут на нее влиять. Эта вещица сотрет грань между ее снами. Вызванными ею же. И видениями валькирии.

– Ты знаешь, где Кэтрин? – Уоркесс отрицательно покачал головой, взглянув на меня.

– Знай я это, я сказал бы ей эти слова уже давно. Она может принять сон за видение валькирии и наделать глупостей. Сны пробудят в ней такие страхи, о которых она может и не знать. Покажут ей то, чего она боится больше всего на свете. Почему ты с ними? – он схватил меня за воротник куртки. – Ты ведь аврор.

– Я стажер аврората, я не доучилась, - прошептала я. – Расскажи мне все, что ты знаешь. Не скажешь так, я тебя заставлю. Что такое Чары Неконтролируемой Ярости? Что еще ты должен был сказать ей? Что-то о них?

– Да, как их снять. Но тебе я этого не скажу, девочка, - я вызвала у него новую вспышку зуда, сменившуюся ожогом. Уоркесс поморщился от боли. – Не заставишь.

– Откуда ты можешь знать, как снять их? Обычный маг? – я усмехнулась, поднимаясь на ноги. Парализующее заклятье сковало Уоркесса, оставив возможность говорить.

– Я умею их накладывать. Следовательно, и снимать тоже, - отозвался волшебник. В его глазах блеснули желтые огоньки. – Но я не скажу ни слова Пожирателям. Эта информация уйдет со мной вместе. Я уже сделал ошибку, рассказав Стефану об этих чарах. Другой ошибки я не сделаю, - лицо Уоркесса на глазах стало меняться. На меня взглянул мужчина с темно-русыми волосами с проседью, куда моложе Уоркесса. И гораздо выше, в нем было метра два. Одежда Уоркесса смотрелась на нем крайне нелепо. – Я сказал тебе правду, я не знаю, где Реддл. Как ифрит, я не мог не помочь другому ифриту… - я охнула, когда вокруг меня заклубился туман. Когда-то мы с Владом в Денбридже нередко забавлялись, играя с его возможностями и моим сознанием. Тогда мы с ним дружили довольно близко…

“Это только иллюзия”, - я зажмурилась. – “Только иллюзия”.

Я открыла глаза вовремя для того, чтобы увидеть Уоркесса, с которого спали чары. Тот кинулся ко мне, вырывая из руки свою палочку. Из коридорчика, куда вышел Антонин, донесся чей-то страшный пронзительный крик, звук расколовшегося дерева и свист. Новый Уоркесс выхватил-таки у меня палочку и желтыми глазами взглянул на дверь.

– Самое важное я тебе сказал. Остальная информация важна в меньшей степени. Точнее, не так срочна. Если ты и впрямь можешь ей ее передать, это хорошо. Если нет, - он наставил на меня палочку, - хотя бы не навредишь, - внезапное ощущение странной боли в голове отвлекло меня, уже почти было его снова связавшую. Уоркесс помахал мне рукой, по которой после моего непроизвольного заклинания, наносящего раны, потекла кровь, посмотрел на влетевшего в помещение Долохова с почти безумным взглядом, и прошептал, направив палочку на себя:

– Обливиэйт…

– Анж, - Антонин метнулся ко мне, подхватив под руки. – Ты цела?

– Это ифрит… Он… - залепетала я. Тошнота вспыхнула с новой силой. – Он кое-что сказал. Но вряд ли с этим можно идти к ней…

– Уходим, - он крепче подхватил меня и мы трансгрессировали. Уже исчезая, я заметила подскочившего к Уоркессу, с расфокусированным взглядом осевшему на пол, Влада. Я не знала, могла ли я бы стереть память ифриту, но я знала другое. Ифрит мог бы стереть ее себе и стереть необратимо… От Уоркесса, кто бы это ни был на самом деле, требовалось истинное мужество, чтобы пойти на такой шаг. Вот только почему он не трансгрессировал?