– И он… уничтожился? И всё? — прошептала Гермиона.

– Ну, он бился от страха, открываясь, и здорово орал, - улыбнулась я Рону. – Но теперь умер…

– Вот, - Гарри показал ей бывший крестраж. Герми с опаской его осмотрела, Гарри убрал щит. И посмотрел на Рона.

– Когда ты удирал от егерей, у тебя вроде образовалась лишняя волшебная палочка?

– Что? — отозвался Рон, глядя на Гермиону, рассматривавшую медальон. — А, ну да.

Он расстегнул пряжку на кармане рюкзака и вытащил короткую палочку из тёмного дерева.

– Вот, я подумал, что невредно будет иметь запасную.

– И кстати, потому что моя сломалась, - заметил Гарри.

– Серьёзно? — сказал Рон, но тут Гермиона поднялась на ноги, и он испуганно съёжился.

Гермиона спрятала обезвреженный крестраж в расшитую бисером сумочку, забралась в кровать и молча укрылась одеялом. Рон передал Гарри новую палочку.

Рон переодевался в пижаму, пока Гарри проверял палочку, Гермиона отвернулась от нас, все еще молча и гневно фыркая… А вскоре, оставив пришедшего Рона спать, а Герми – дуться, мы с Гарри отошли к выходу из палатки, где я и рассказала ему про полет в Афины, что там случилось, и про слова на моей руке, когда я сжала руку Оливии…

– Может, она пыталась тебе сказать, что ты можешь как-то связаться с ней безопасно и на расстоянии? – произнес Гарри, задумчиво на меня поглядев.

– Может. Только одна беда – я не знаю, как это сделать, - вздохнула я.

После возвращения Рона в палатке стало немного грустно и сумрачно, поскольку Герми еще долго дулась, но все-таки общий подъем ощущался. Крестража больше не было и это нас вдохновляло. Теперь мы активно думали о том, чтобы найти и другие и уничтожить их. И где их найти…

А еще оказалось, что Беллатриса наложила чары на свое настоящее имя, своеобразное Табу. Так они и нашли ребят на Тотнем-Корт-роуд тогда, так чуть не поймали Кингсли и, что было ужасно, могли выявить членов Ордена. Я взмолилась, чтобы папа знал о Табу и не называл ее по имени. Точнее, имени и фамилии вместе или фамилии одной. Лестрейндж уже давно превратилось в что-то нарицательное, обозначая, как правило, даже не человека, а некоего самого страшного врага. Не всегда, упоминая эту фамилию, имели в виду Беллу. Иногда ее организацию в целом…

После обеда на второй день Гарри и Рон отошли снова, якобы искать мифическую ежевику, и, вернувшись, обменялись со мной родившимися у них предположениями. Они даже предположили невероятное – Дамблдор жив. Я понимала, что им этого хотелось бы, но я знала и другое – он мертв. Даже если бы Северус не убил его в ту ночь, скорее всего, Дамблдор был бы уже мертв сейчас. А еще, и я с трудом удержалась от усмешки, они решили, что и лань – его. Он положил туда меч… Что еще больше навело меня на мысль, что сделал это Сев. Сев положил меч в озеро, по плану Дамблдора, вполне возможно, но Сев… От этой мысли приятно кольнуло сердце – он жив, помогает нам, даже был совсем недалеко от меня. И тут же его сжало ледяными клещами страха – помогая нам, он рисковал жизнью. В памяти вновь вспыли простые и жестокие слова. «Преемница Тезла-Экалы».

Выбором моим он не был, но я выбрала его для себя сама. В данном случае, что я уже уяснила, долго и мучительно думая об этом и вспоминая все, что знала о валькириях, Тезла-Экалой могла я стать после смерти Северуса… Анна и сама лишилась любимого, а не выбора. И детей у нас не было… И, возможно, уже не могло бы быть…

Наверное, уничтожение крестража и впрямь стало для нас каким-то моментом, давшим толчок для более активных действий. По крайней мере, за последовавшие четыре месяца мы достигли куда больше, чем нам это удалось за предыдущие пять… Рон вернулся к нам в последних числах декабря, а вскоре настал уже новый год. И в начале января у нас родилась еще одна идея, посетить отца Полумны, Ксенофилиуса. Гермиона нашла знак Грин-де-Вальда в письме Дамблдора из книжонки Риты Скитер. И в Годриковой Впадине на могиле кого-то, которая появилась намного раньше, чем родился Грин-де-Вальд. И Лавгуд, что ребята вспомнили, пришел на свадьбу Билла и Флер с этим же знаком на шее. Гермиона наполнилась азартным желанием навестить его и поговорить с ним.

Гарри ответил не сразу. Он посмотрел на исполненную азарта Гермиону, потом в темноту за палаткой и глубоко задумался. Наконец он сказал:

– Не надо нам ещё одной Годриковой Впадины. Мы тогда убедили друг друга, будто нам туда очень нужно, и что вышло?

– Но он же всё время нам попадается, Гарри! Дамблдор завещал мне «Сказки барда Бидля», так откуда ты знаешь, что не ради этого знака?

– Ну вот, опять всё сначала! — Гарри вдруг вышел из себя. — Мы всё время уговариваем сами себя, что Дамблдор оставил нам какие-то тайные указания, намёки…

– Делюминатор здорово пригодился, — подал голос молчавший до этого Рон. — По-моему, Гермиона права. Я думаю, надо навестить этого Лавгуда. И тут не то же самое, что в Годриковой Впадине, — прибавил Рон. — Лавгуды на нашей стороне. «Придира» с самого начала был за тебя, он постоянно всех призывает помогать тебе!

— Ладно, — сдался Гарри, не зная, смеяться ему или злиться. — Только давайте после Лавгуда поищем ещё крестражей, идёт? Где они хоть живут, эти Лавгуды? Кто-нибудь знает?

— Да недалеко от нас, — ответил Рон. — Точно не знаю, но мама с папой, когда о них говорят, всегда показывают в сторону холмов. Мы их легко найдём.