Шрифт:
– Кэт, а ты что скажешь? – спросил Гарри меня, явно надеясь, что я запрещу и думать о походе к Лавгуду. Ошибся. Я, прикинув, как сильно мы рискуем, решила попробовать…
– Думаю, рискнуть можно, - пробормотала я. – Не скажу, что я ему всецелом доверяю, но рискнуть можно… Давайте попробуем, если что, нас все-таки четверо…
На следующее утро мы трансгрессировали на холмы недалеко от деревушки, рядом с которой жила семья Рона… Всматриваясь в сторону «Норы», видели мы только живые изгороди и сады, загораживавшие домик Уизли от взора маглов. Гарри, само собой, скрылся под своей Мантией-невидимкой…
– Странное ощущение — совсем рядом, а зайти нельзя, — сказал Рон.
– Вряд ли ты успел соскучиться. Ты ведь был здесь на Рождество, — холодно промолвила Гермиона.
– Не был! — возмутился Рон. — Ты что, думаешь, я бы явился к ним и сообщил, что бросил вас в лесу? Ага, Фред и Джордж меня бы за это по головке погладили. А уж Джинни бы как меня поняла!
– Где же тогда ты был? — удивилась Гермиона.
– У Билла и Флёр, в их новом доме. Коттедж «Ракушка». Билл всегда со мной нормально обращался. Он, конечно, не пришёл в восторг, когда услышал, что я наворотил, но жилы тянуть не стал. Он видел, что я всерьёз об этом жалею. А больше никто из наших не знал, что я у него. Билл сказал маме, что они с Флёр не поедут в «Нору», хотят провести Рождество наедине — типа, первый праздник после свадьбы и так далее. Флёр вроде была не против. Она терпеть не может Селестину Уорлок.
Мы осматривали холмы несколько часов, но не было и признаков жилья. Лишь маленький коттедж на склоне одного из холмов, но, по мнению Рона, для Лавгудов слишком нормальный. Я плохо знала Полумну и предпочла в этом вопросе довериться ребята…
– Я думаю, если бы тут жили Лавгуды, это было бы заметно. Пошли теперь вон к тем холмам. – Сказал Рон.
Мы трансгрессировали на несколько миль к северу. Ветер мгновенно принялся трепать волосы и одежду. Это холмы продувались всеми мыслимыми и немыслимыми ветрами, пожалуй. Со всех сторон.
– Ага! — завопил Рон. Он показывал на вершину ближайшего холма. На фоне неба вырисовывался очень странный дом — громадный чёрный цилиндр, над которым средь бела дня висела призрачная луна.
– Это точно дом Полумны, кто ещё будет жить в такой жуткой конструкции? Похоже на гигантскую ладью!
Возле покосившейся калитки были прибиты три самодельные таблички. На первой была надпись: «Кс. Лавгуд, главный редактор журнала „Придира“», на второй: «Омела на ваш выбор», на третьей: «Не наступайте на сливы-цеппелины!».
Калитка скрипнула, открываясь.
– Ты, Гарри, наверное, сними мантию-невидимку, — сказала Гермиона. — Мистер Лавгуд стремится помогать тебе, а не нам. Кэт, спрячь маховик, на всякий случай… Не все любят валькирий, наверное…
– Думаю, я не настолько неизвестна, чтобы он не догадался. С каждым годом все больше народа знает, кто я такая, - вздохнула я. Но маховик все-таки спрятала под кучей одежды. Гарри стащил с себя мантию и отдал Гермионе, та сунула её в бисерную сумочку. Потом Гермиона трижды стукнула дверным молотком в форме орла по массивной чёрной двери, утыканной железными гвоздями.
Не прошло и десяти секунд, как дверь отворилась. На пороге стоял Ксенофилиус Лавгуд. Седые длинные замызганные волосы. Спутанные и сальные… Босиком. В чем-то странном, на манер балахона или грязной истрепанной ночной рубашки. В общем-то, только подтверждая свою фамилию, тоже ставшую в некотором роде для меня именем нарицательным… Так или иначе, но дом Лавгудов мы нашли. И кое-что у нас все же изменилось. Говоря языком магловских штампов, дело сдвинулось с мертвой точки…
========== Поход к Лавгудам (Кэтрин) ==========
От третьего лица
И о тебе я напишу красивый роман
В котором я останусь с тобой
НеАнгелы. Роман
– Мама, мама, давай еще немножко тут побудем, - мальчик с черными спутанными волосами до плеч теребил за рукав женщину с густыми темно-каштановыми. На ней было черное платье в пол с длинным рукавом. (1) В карих глазах стояли слезы.
– Да, Джейми, конечно, - она обняла сына за плечи, не сводя взгляда с портрета мужчины. Мальчик был его точной копией, такие же длинные волосы, такие же черные глаза, похожие для кого-то на холодные туннели, а для кого-то – на теплых черных добродушных жучков. Такой же чуть кривой нос. И значок Слизерина на мантии совсем как у отца когда-то. Отца, на чей портрет, отчего-то неподвижный, они с женщиной и смотрели сейчас. Лето и все ученики разъехались по домам. Все, кроме Джеймса Северуса Реддла, прибывшего сюда вместе с мамой, что-то забывшей в своих рабочих апартаментах. (2) Внезапно губы портрета растянулись в улыбке. Джеймс просиял и подскочил к холсту.
– Папа, здравствуй!
– Здравствуй, Джеймс, - Северус на портрете печально улыбнулся сыну. Пальцы мальчика коснулись руки мужчины на холсте. Недолгий разговор и Кэтрин отправила сына собираться домой. Когда его школьная мантия скрылась за дверью, она коснулась пальцами щеки мужчины на портрете.
– Я скучаю по тебе… - по щеке девушки скатилась слезинка. – Но уже двенадцать лет перестали нас разделять…
– Я люблю тебя, Кэтрин, - прошептал портрет. Его рука сделала движение, словно он хотел коснуться ее.