Млава, смутившись от его пристального взгляда, опустила руки и отошла от Олега.

–  Что же ты прикрыл плащом такую паву!
– Глаза Давыда загорелись похотливым огнем.
– Ее, наоборот, надобно раздеть, чтобы красавица отблагодарила тебя своими ласками за спасение из плена, а заодно и меня. Поторопись, брат, времени у нас немного.

Млава испуганно попятилась, переводя взгляд с Давыда на Олега.

–  Убирайся, Давыд!
– с угрозой в голосе произнес Олег.

–  Добычу принято делить поровну, брат, - холодно напомнил Давыд, всем своим видом показывая, что уходить не собирается.

–  Ищи своей доли в другом месте, - сказал Олег.

Глаза братьев встретились. Во взгляде Олега было столько уверенности в себе, столько холодного презрения, что это вывело Давыда из равновесия.

Он осклабился.

–  Будя из себя ангела-то корчить! Думаешь, не ведомо мне, как ты с мачехой нашей…

Давыд закончил фразу откровенно пошлым жестом.

Кровь бросилась Олегу в лицо. Не помня себя от гнева, он ударил Давыда по щеке. Тот покачнулся, рука потянулась к мечу.

–  Остерегись, Олег, - грозно вымолвил Давыд, обнажая свой меч.

В тот же миг длинный клинок сверкнул и в руке Олега.

Млава вскрикнула, прижав руки к груди.

Два меча со звоном скрестились, ушли на новый замах и вновь зазвенели. После третьего выпада меч Давыда высек голубоватую искру из меча Олега, затем взлетел над его головой…

Млава пронзительно закричала и закрыла лицо руками.

–  Вы что, ополоумели!
– загремел воевода и сильным ударом выбил меч из рук Олега, потом так взглянул на Давыда, что тот быстро убрал свой клинок в ножны и потупил очи.

Узрев у дальней стенки шатра перепуганную Млаву, Регнвальд выругался и плюнул с досады.

–  Девку не поделили, сосунки! Вот я вам!
– Регнвальд схватил Давыда за руку и вытолкнул из шатра, затем повернулся к Олегу: - А ты чего стоишь? Пшел отсюда!

Олег подобрал свой меч и хотел было уйти, но Млава окликнула его и, подбежав, схватила за руку:

–  А… как же я, Олег?.. Куда мне теперь?.. Не оставляй меня! Я боюсь!

Разглядев на девушке плащ Олега, Регнвальд кашлянул и хмуро проговорил:

–  Там, у возов половецких еще три десятка таких же пленниц дружинники собрали, отведи ее туда. Да поскорее! Скоро вдогонку за погаными пойдем.

Олег повиновался. Ненависть к Давыду жгла его. Видя состояние княжича, Млава не решалась заговорить и лишь крепко держалась за его руку, проходя мимо разграбленных шатров и чадящих кострищ. Олег привел ее к скучившимся на краю стана возам. Освобожденные русские девушки и молодицы собирались в путь к русскому стану за Альтой. Святослав дал им в провожатые двух дружинников. Появление Млавы задержало их выступление. Кто-то из девушек протянул Млаве платок, молодая женщина, сама полуодетая, отыскала для нее в куче тряпья платье…

Заиграла боевая труба. Дружинники бросились к коням. Во мраке степи загудела лавина скачущей конницы - это торки и переяславцы устремились в погоню за половцами.

Расправляя на себе складки узковатого одеяния, Млава подбежала к Олегу, который собирался вскочить в седло.

Не зная, как попрощаться с ней, Олег взял девушку за руку и со вздохом сказал:

–  Ты уж прости, что так получилось.

Млава ничего не ответила, глядя на него долгим, внимательным взглядом.

Олег не хотел отстать от черниговцев, стройными рядами выезжавшими в темную стеиь, поэтому торопливо промолвил:

–  Ну все. Мне пора. Прощай! Млава схватила княжича за рукав.

–  Чего тебе?
– Олег обернулся.

–  Можно, я оставлю себе твой плащ?

–  Конечно.

–  И… И мы больше не увидимся?

–  Не знаю, Млава.

–  Неужели мы больше не увидимся?
– На ее глазах показались слезы.
– Поцелуй меня!
– Млава крепко обняла Олега.

* * *

Первыми наткнулись на половцев переяславцы и торки. Отряды степняков возникли неожиданно, как из-под земли.

Всеволод без раздумий ринулся в атаку, послав торков в обход.

На шум битвы, завязавшейся в ночи, устремились дружины Изяслава и Святослава. Двумя широкими крыльями рассыпались по степи киевляне и черниговцы, взяв половецкие сотни в кольцо. Половцы заметались, ища выхода, но всюду натыкались на копья и мечи русичей. Сеча длилась меньше часа, ни один степняк не ушел живым из западни.

Князья, окрыленные удачей, повели свои дружины дальше, развернув их широким фронтом. Девять тысяч всадников углублялись в степь, грозя смести все на своем пути.