— Как тебе жизнь в новом дворце, Михримах? — тихо спросила Эсмахан Султан, так что её услышали только она и Рустем-паша, что сидел рядом с супругой.

Золотоволосая султанша подняла взгляд на кузину и как можно более убедительно улыбнулась.

— Прекрасно. Мой дворец таков, о каком я мечтала.

— Верно. Только супруг не тот, — ехидно подметила дочь Шах Султан.

Рустем-паша напрягся, но ничего сказать не мог, а хотелось… Михримах Султан бросила на него предостерегающий взгляд.

— Ты вообще не замужем. Так и просидишь одна подле матери, — ответила Михримах Султан, но видимо, слишком громко, потому что Шах Султан и Хатидже Султан обернулись на неё, поскольку сидели рядом.

— Михримах, что ты говоришь? — нарочито громко спросила Хатидже Султан. — Давайте хотя бы сегодня обойдемся без ссор.

Та лишь выдохнула. Рустем-паша одарил довольную Эсмахан Султан прожигающим взглядом.

— В чём дело? — осведомился повелитель.

— Всё в порядке, отец, — поспешила заверить его Михримах Султан.

Дальше трапеза продолжилась тихо и без перемолвок. Только повелитель всех расспрашивал, стараясь хоть как-то поддержать разговор за столом. После ужина женщины сели на тахту и принялись беседовать. Мужчины же отошли в сторону, встав около окна, и тоже о чём-то разговаривали.

Михримах Султан села рядом со своей валиде, Эсмахан Султан рядом со своей, а Хатидже Султан вместе с Гюльфем-хатун. Атмосфера всё ещё оставалась напряженной.

— Михримах, — обратилась к ней Хатидже Султан. — Я не видела тебя со дня твоей свадьбы. Как ты?

— Хорошо, султанша. Спасибо. А как вы?

Женщина печально вздохнула.

— А как я могу быть? Ты знаешь, каково это, когда тебя заставляют выйти замуж за нелюбимого мужчину, и ты ничего не можешь с этим поделать…

Хюррем Султан едва заметно закатила глаза. Шах Султан, вероятно, заметила это.

— Никто из нас, Хатидже, не вышел замуж по любви. У нас не было выбора. Только султан Селим, наш отец, и покойная Валиде Султан делали это ради нашего блага, а некоторые ради собственных амбиций.

Хюррем Султан недовольно сморщила лоб. Михримах Султан, заметив, что мать это задело, вспыхнула, но смогла сдержаться. Неужели они не могут никого не задевать? Валиде пытается выжить и сохранить жизнь своим шехзаде.

— Если Вы имеете в виду меня, султанша, — проговорила Хасеки Султан. — То вы не правы. Михримах дорога мне, и я никогда не сделаю ничего, что принесет ей горе.

— Уже сделала, — мрачно улыбнулась Хатидже Султан.

Хюррем Султан отвернула рыжеволосую голову в сторону, пытаясь совладать с собой. Михримах Султан держалась, стараясь не обращать внимания на колкости тётушек.

— Как можно собственную дочь лишить счастья? — вздохнула Шах Султан и перевела взгляд на дочь. — Ни одна действительно любящая мать так не поступит.

Вздернув голову, Михримах Султан гневно взглянула на свою тётушку.

— Достаточно!

От звука её голоса все женщины вздрогнули и изумленно посмотрели на неё.

— Сколько можно оскорблять мою валиде? Шах Султан? Хатидже султан? Вам это доставляет непомерное удовольствие, верно?

На лице Хасеки Султан начала проявляться гордая довольная улыбка, но она её быстро подавила и поспешила возмутиться.

— Михримах, прекрати!

— Нет! — запротестовала султанша. — Вы все только и можете плеваться ядом, поскольку ничего другого сделать не можете. Моя Валиде не достойна такого отношения.

Хатидже Султан недовольно нахмурилась, а Шах Султан разочарованно покачала головой.

— Рустем, что у вас с Михримах? — спросил повелитель у зятя, когда они остались наедине.

Лютфи-паша и шехзаде Мехмед увлеклись разговором между собой. Паша осторожно взглянул на повелителя.

— Все в порядке.

Султан недоверчиво прищурился. Он понимал, что супруги в ссоре и даже догадывался о её причине.

— Женщину любят не за покорность, Рустем. Этот мятежный нрав мне знаком. Михримах переняла его от своей матери. Такой женщине нужно лишь самому покориться. Иначе разразившуюся бурю не остановить. Такая не уступит даже повелителю всего мира.

Султан задумчиво с легкой улыбкой на губах посмотрел в окно. Рустем-паша подавил улыбку, поняв, что речь идет уже о Хасеки Султан.

— Я стараюсь, повелитель. Михримах Султан для меня самое дорогое, что у меня есть.