Валиде Султан шумно выдохнула и прижала руку к ключице, будто пытаясь унять сердце и своё дыхание. Головная боль зарделась где-то в глубине её головы, и она рассерженно понимала, что боль овладеет ею, беспощадная и мучительная.

— Успокойтесь, валиде. Всё позади. С моей сестрой всё в порядке.

Не слушая сына, Хюррем Султан схватила его за руку, привлекая к себе внимание.

— Кто посмел совершить это с моей Михримах? Ответь! И каким образом в этом замешана Джанфеда-калфа, служащая Нурбану?

— Джанфеда-калфа сообщила о готовящемся покушении на Михримах. Она слышала… По её словам, она узнала это, услышав разговор Эсмахан Султан с Шах Султан, которая вчера заехала повидаться с матерью.

Султан Мехмет не мог в это поверить и отчаянно отвергал все сомнения. Эсмахан Султан и их дочь не могли так поступить…

— Это сделала Эсмахан? — ужаснулась Валиде Султан, снова почувствовав резкую боль в области сердца. — Аллах, сохрани… Я знала, что эта их вражда добром не кончится!

— Я не верю в это, валиде, — поспешил её заверить повелитель. — Эсмахан не могла совершить подобное. Несмотря на их разногласия с Михримах, она не способна.

Усмехнувшись, Хюррем Султан тяжело взглянула на сына.

— Хватит! — её возглас эхом прошёлся по покоям, и женщина резко поднялась с трона. — Ты слеп по отношению к ней из-за своих чувств. Это уже не та Эсмахан, что была во времена Манисы. Власть погубила её! Я знаю, что она виновна. И она должна понести достойное наказание за покушение на мою дочь. А если этого не случится, я никогда тебя не прощу!

Развернувшись, Хюррем Султан направилась к дверям, но султан Мехмет поймал её за руку осторожным прикосновением.

— Валиде! Подождите… Не принимайте поспешных решений.

— Я иду к своей дочери. Лекари сказали, она ранила шею осколком, решив покончить с собой, когда в её покои ворвались наёмники. И всё из-за змеи Эсмахан! Пусть не попадается мне на глаза. Иначе я убью её собственными руками, ясно?

Топ Капы. Покои Нурбану-хатун.

Тем временем в своих покоях Нурбану негодовала по поводу самовольства своей калфы, и та горько плакала на полу, упавшая из-за пощечины своей госпожи.

— Ты все испортила! Как ты посмела ослушаться моего приказа?

— Простите, султанша! — молила Джанфеда-калфа, сотрясаясь в тихих рыданиях. — Я для вас старалась. Вы поспешили. Нельзя убивать султаншу! Вас заподозрят.

— Замолчи! — испуганно шикнула та, грозно сверкнув чёрными глазами. — Тебе ли говорить мне, что делать? Ты меня разочаровала…

— Султанша! Но я не выдала вас. Все думают, что виновна Эсмахан Султан. Я сказала повелителю, что слышала её разговор с дочерью Шах Султан. Та вчера действительно приезжала к ней в Топ Капы!

— Зачем ты это сделала? Или ты перешла на сторону Михримах Султан?

— Что вы, госпожа? — запротестовала Джанфеда-калфа, поднимаясь с пола. — Я с вами всем сердцем. Простите меня.

Тяжело вздохнув, Нурбану опустилась на тахту со словами:

— Аллах, дай мне терпения…

Топ Капы. Покои Эсмахан Султан.

Эсмахан Султан, облачённая в шёлковое ночное одеяние, полулежала на тахте и склонила черноволосую голову на колени дочери. Шах Султан явилась сразу же после письма, полученного этим утром от матери.

Шах Султан верила, что её мать не виновна. Тем более, никакого разговора, о котором сообщила Джанфеда-калфа, между ними не было.

— Возьмите себя в руки, валиде. Вы плачете, словно раскаиваетесь в том, чего на самом деле не совершали.

— За что мне все эти испытания, Шах? — сетовала султанша, и распрямившись, полубезумным взглядом посмотрела на встревоженную дочь. — Я больше не могу… Теперь и в покушении обвиняют. Я знаю, кто сделал это! Валиде Султан. Она хочет избавиться от меня…

Нахмурившись, Шах Султан спешно прикрыла своей ладонью рот матери и испуганно обернулась на двери, зная, что во дворце даже у стен есть уши.

— Что вы такое говорите? Нельзя обвинять Валиде Султан. Вас накажут лишь за подобные слова. Она не стала бы рисковать жизнью единственной дочери.

Эсмахан Султан снова обратилась в рыдания, уронив голову на колени дочери.

Топ Капы. Покои Нурбахар Султан.

Михримах Султан, слегка бледная, безмятежно спала. На её шее белела повязка, скрывающая порез. В точности, как и на её левой руке, в которой она совсем недавно сжимала осколок.