На Марти вдруг нахлынула волна ярости. Теперь, после всего, что она сказала, когда он так близко к цели… нет, когда он впервые за долгое время нашёл хоть какую-то ниточку — теперь она говорит, что ничего не знает?! Марти отказывался в это верить. Поддавшись внезапному порыву, он резко схватил её за плечи, сильно тряхнул и, глядя в испуганные голубые глаза, упрямо воскликнул:

— Врёшь! Ты не можешь ничего не знать! Ты явно как-то связана с Тау! Почему, почему ты не хочешь рассказать мне правду? — с какой-то мольбой спросил он.

В следующее мгновенье он наблюдал жалкую картину, заставившую его отшатнуться. Нижняя губа Хитаги вдруг по-детски задрожала, глаза заблестели от собирающихся в них слёз. Хитаги замотала головой, словно ища, куда себя деть, её глаза потерянно бегали по всему помещению. Наконец, её худенькое тело затряслось, и, не выдержав напряжения, она закрыла ладонями уже сморщившееся от слёз лицо. Теперь было слишком очевидно, что она плачет.

— Почему вам всем от меня что-то нужно?! — с слезами в голосе воскликнула Хитаги.

В сердце Марти будто что-то кольнуло, и он вздрогнул. К этому времени его голова немного остыла, и теперь он ясно мог оценить последствия своих действий. Перед ним находилась беззащитная плачущая девушка, и именно он довёл её до слёз. Обычно вид рыдающих девчонок вызывал у него только раздражённый скрип зубами, и он спешил как можно быстрее оставить это жалкое, униженное создание. Но не в этом случае. Слёзы Хитаги заставили его чувствовать вину. Он уже искренне раскаивался в том, что слишком сильно давил на неё. Даже бросая девушек в начале своей карьеры ловеласа, Марти не чувствовал себя так мерзко. Возможно, причина была в том, что он воспринимал Хитаги не как девушку. Хитаги — его друг.

Преисполненный чувства вины, Марти осторожным, неуверенным жестом коснулся плеча Хитаги. Девушка вздрогнула. Марти едва не отдёрнул руку, но вовремя вернул самообладание и вместо этого опустил глаза и тихим, раскаивающимся голосом произнёс:

— Хитаги… прости. Я идиот. Я перегнул палку. Я не хотел, чтобы так вышло. Я… — он ещё больше понизил голос, так что теперь слова было трудно различить, и Хитаги осознала смысл высказывания больше благодаря интонации. — Я просто уже не знаю, что делать. Мы торчим тут больше двух месяцев, а я ни на шаг не приблизился к своей цели… Чем больше я думаю об этом, тем больше мне… — Марти запнулся, а затем беспомощно скрипнул зубами и выдал: — Мне страшно. Мне страшно, что я опоздаю и никогда больше…

Марти замолк. Хитаги одним глазом глядела на него сквозь раздвинутые пальцы. Задумчиво она рассматривала его лицо, на котором было усталое, потерянное выражение. Его рука всё ещё лежала на её плече, так что Хитаги могла почувствовать дрожь его пальцев. Сейчас, глядя в его печальные глаза, она ясно видела: Марти не врёт.

С тяжёлым отрывистым вздохом Хитаги убрала руки от лица и выдавила улыбку.

— Я… Я не знаю, чего ты добиваешься… — проговорила она прерывающимся после плача голосом. — Но мне… жаль, что я не смогла помочь. Правда. — Хитаги опустила голову и совсем тихо добавила: — Я бы и сама хотела знать, как я связана с Тау…

Марти поднял на неё глаза: она выглядела действительно сожалеющей и уставшей. На её губах дрожала кривая вымученная улыбка. Лицо и глаза покраснели от слёз. В таком состоянии Хитаги выглядела как никогда маленькой и беззащитной. Смущённый её видом и собственной откровенностью ранее, Марти постарался натянуть свою обычную беззаботную улыбку и, слегка похлопав Хитаги по плечу, ободряюще произнёс:

— Ладно, мои проблемы тебя волновать не должны. А вот тебе грустное лицо не идёт. Как насчёт утопить печаль в чае? — Марти лукаво подмигнул.

Хитаги сквозь всхлип усмехнулась.

— А я думала, что печаль топят в алкоголе, — со слабой улыбкой заметила она.

Марти слегка нахмурился и, наконец убрав ладонь с её плеча, спрятал руки в карманы.

— Алкоголь может дать тебе спасительное забытьё, но на следующий день боль вернётся, да ещё и с похмельем, — важно заявил он. — Чай лучше: его тепло дарит спокойствие и умиротворение, пусть и не полное. Но легче становится. Поверь, я знаю, о чём говорю, — невесело усмехнулся Марти.

Хитаги вытерла собравшуюся в уголке глаза слезинку и благодарно улыбнулась. Марти в тот же момент стало спокойнее; пусть причина его прихода тревожила его не меньше, но зато он смог частично заглушить чувство вины перед Хитаги. А девушка тем временем отошла от стены и направилась в сторону выхода. У двери она остановилась и с мягкой улыбкой проговорила:

— Ладно, Марти-сан, пойдём воспользуемся твоим методом успокаивания нервов.

***

Следующие несколько дней, в разное время суток Минато, Марибель и Ёшики по очереди приходили к стене с фотографиями и осматривали снимки на предмет знакомых локаций. К своему ужасу, они их обнаружили. И если Марибель была морально готова увидеть знакомый храм среди фото, то Минато с Ёшики до последнего надеялись, что предположение ошибочно. Ёшики едва удержался от слишком эмоциональной реакции на знакомое здание его бывшей школы; Минато же лишь щёлкнул языком, признав в одном из домов на фотографиях общежитие, где он провёл столько времени в компании других повелителей персон. На обоих находки произвели крайне неприятное впечатление. Они будто доказывали, что Тау на самом деле была гораздо ближе, чем они могли себе представить. И хуже того, она всё так же близка к дорогим им людям.