Она стояла на месте, с болью глядя на полное страдания лицо любимой сестры и совершенно не представляя, что делать дальше. Орхидея с нежностью прижала к себе опустевшее безжизненное тело и прошептала: “Прости, что не смогла тебя уберечь, Хина…”

Именно в этот момент я осознала, что моя жизнь не имеет смысла без тебя. Для меня нет ничего ужаснее, чем тебя потерять.

***

В этой истории было слишком много странностей. То, что Лирия убила Хину, было неудивительно; а вот тому, что в тот же день тело Хины просто взяло и исчезло, Орхидея не находила никаких объяснений. Хина словно взяла и ушла. “Быть такого не может! — в недоумении думали все пять сестёр. — Она точно была мертва…”

И тогда Орхидея решила посвятить себя поискам. Из слов Розы она поняла, что после смерти физического тела их душа не стирается окончательно, а продолжает существовать где-то в глубинах личного мира. Так что жизнь Деи превратилась в череду исследований чёрной бездны хаоса и величественного театра, изредка прерывающихся отдыхом. Её постоянно мучила неопределённость и чувство бессмысленности этих поисков; ей казалось, что, пока она ищет отмщения, она упускает след Хины, и наоборот. Всё это усугублялось неизвестностью местоположения тела Хины, в совокупности сводя Орхидею с ума. Все окружающие, даже её “хозяин”, видели её состояние, но ничего не могли с этим поделать. Если Орхидея вбила себе что-то в голову — она никогда от этого не отступится. Поэтому сёстры лишь с болью наблюдали за её исканиями, а Орхидея брала в руки меч и упрямо блуждала по тысячу раз осмотренным и совершенно неизвестным местам.

Орхидея ожидала чего угодно, но не того, что двух из трёх основных целей она сможет достичь в мире Лирии.

Тот день мало чем отличался от всех остальных. Она снова отправилась на поиски старшей сестры-убийцы с мечом наперевес, снова и снова шла по так похожим друг на друга коридорам, снова разрубала бесконечных похожих на чёрные силуэты балерин безмозглых существ, наводняющих театр и, судя по всему, призванных задержать её. Орхидея лишь ухмылялась этой мысли. “Такой мелочи меня не остановить!” — решительно думала она. И всё-таки сегодня их было даже больше, чем обычно, что не могло не тревожить.

Наконец, Орхидея преодолела длинный коридор и оказалась перед большими деревянными дверями, украшенными изящной резьбой. Она в нерешительности остановилась. Её вдруг охватило странное предчувствие чего-то плохого. Инстинкты кричали ей, что она может найти за дверью то, чего она хотела. “Но что мне это принесёт?” — спросила себя она. Интуиция практически никогда не подводила Орхидею, поэтому теперь она растерялась. С одной стороны, она чувствовала, что может сейчас совершить роковую ошибку, но, с другой, понимала, что слишком долго к этому стремилась, чтобы сдаваться в шаге от цели. Наконец, она нервно сглотнула и решительно тряхнула головой. “Нет, я не отступлюсь”, — упрямо подумала она, поудобнее перехватывая рукоять меча. Свободной левой рукой она взялась за дверную ручку и резким движением потянула на себя.

Орхидея оказалась в просторном зале с высоким потолком, расписанным изящными узорами в виде фиолетовых лилий, в центре которого висела огромная люстра, украшенная слепящими глаза сверкающими аметистами. Между стройными рядами обитых лиловым бархатом кресел вились ковровые дорожки из очень похожей ткани. Бархатный же занавес был опущен и скрывал собой сцену в дальней части зала. Белые перегородки отделяли балконы от партера, где находилась сама Орхидея.

Ни разу прежде Дея не заходила так далеко. Обычно она блуждала по коридорам, так что вид зала сначала слегка обескуражил её. Несмотря на кажущееся запустение, здесь царила напряжённая атмосфера, словно в любой момент из-за какого-нибудь кресла выскочит враг и атакует её. Орхидея не боялась внезапных нападений: она была практически полностью облачена в доспехи, исключая некоторые части тела, такие как сгибы рук и ног, для лучшей подвижности. “Кажется, это и есть сердце мира…” — подумала она и, подняв щит, чтобы он закрывал грудь, сделала шаг вперёд.

Мир каждой из них имел строгие ограничения, основное из которых заключалось в том, что он вертелся вокруг определённого центра — сердца. Конечно же, в каждом этот центр отличался, соответствуя общей атмосфере места и его хозяйке. Например, у самой Орхидеи мир представлял огромный рыцарский замок, главным помещением которого был тронный зал; эту же роль играли храм в безмятежном городе монахини Лизы Теммы или верхний этаж в башне Сиетты, которая, судя по всему, была основана на сказке о принцессе Рапунцель.

Едва звук шага Орхидеи эхом разнёсся по всему помещению, со стороны ближайшей к сцене ложи послышался мягкий смех, в то же мгновение заполнивший собой весь зал. Дея напряглась. Так могла смеяться только Лирия. “Наконец-то я тебя нашла!” — победоносно подумала Орхидея. И в то же время к сердцу подступила тревога: предчувствие ужасного продолжало мучить её.

Наконец, балерина показала себя, встав с места в ложе и очаровательно улыбнувшись Орхидее.

— Надо же, какой сюрприз! Уж не младшая ли сестрёнка пришла навестить меня в день премьеры? — засмеялась она, с издёвкой глядя на Дею. Затем она весело прищурилась и заметила: — Не думала, что рыцари любят высокое искусство.

— На твоё “искусство” мне плевать, — резко ответила Дея и направила остриё меча на Лирию. — Я здесь ради тебя. Пора отвечать за свои поступки.

Лирия скучающе взглянула на неё, а затем опустилась в кресло и, скрестив руки на груди и прикрыв глаза, тяжело вздохнула. Затем она вновь посмотрела на Дею и неожиданно ухмыльнулась. Инстинкты Деи забили тревогу от её расслабленного выражения лица. А Лирия откинулась в кресле и беззаботно продолжила:

— Что ж, я и не надеялась. Твой удел — скоморохи да шуты. Но, — она перевела взгляд на сцену и загадочно улыбнулась, — пожалуй, эта пьеса увлечёт даже тебя.