Это был конец, - осознание пришло мгновенно, забрав последние остатки сил. Колени подогнулись, но мягкая перина снега встретила моё тело почти заботливо, тут же начав присыпать его белой пылью.

Сколько времени я просидела, тупо глядя вперед, понимая, что мне никогда не выбраться из этой пурги вовремя, не замерзнув насмерть? У меня не было достаточно теплой одежды, ни еды, ни воды, и тем более, никаких идей, в какой стороне могли быть оставшиеся силы Инквизиции.

Безмолвные рыдания всё-таки сотрясли мое тело, согнувшееся пополам. Во мне не осталось воды, чтобы вдоволь выплакаться, и я лишь бессмысленно всхлипывала, чувствуя, как коченеют руки и ноги.

– Простите… - прошептала я, пытаясь спрятать лицо в теплом шарфе, когда-то дарившем мне уют почти в любом месте. Он был на мне все эти месяцы, и это была единственная вещь, пережившая их. Это был мой талисман, в каком-то роде, побывавший в настоящем и будущем, и даже так ни разу и не порвавшийся…

Будущее…

Внезапная картина брызгающей крови заставила меня вздрогнуть. Я избавилась ото всей одежды, побывавшей в том времени, кроме этого самого шарфа, пропитавшегося кровью Каллена… Я собиралась его постирать, когда мы доберемся до Убежища, но так и не сделала этого, а на бордовой шерсти коричневые капли были почти незаметны…

Кровь… магия крови.

«Он убьет меня, если узнает», - подумала я отстраненно, сняв перчатки, и нащупывая застывшие капли кончиками пальцев. – «Но если я не воспользуюсь ею, убивать будет некого.»

Никто никогда не учил меня магии крови, но она была из тех отраслей, использование которых было почти интуитивным. Мне потребовалось всего лишь сконцентрироваться на частице человека, находившегося не так далеко от меня, и мысленно протянуть к нему алую нить.

Я почти почувствовала под своей протянутой ладонью сильное бьющееся сердце, и в ту же секунду, я уже знала, куда идти. У меня больше не было мыслей, только цель, и колени упрямо разогнулись, поднимая меня над землей.

Я найду тебя. Командор Каллен Рузерфорд.

Но, даже зная, куда идти, каждый шаг в рыхлом снегу против порывистого ветра был равносилен подвигу. И все же, я продолжала двигаться.

Часы потеряли значение, и, со временем, закончилась и пурга, но, к тому времени, я была настолько измотана, что почти не заметила разницы, продолжая брести по целине, не поднимая взгляда от снега.

Быть может, прошли года, или даже века, пока я блуждала в этой ледяной пустыне. Ничего не менялось вокруг. Редкие елки или острые скалы, холод и снег, он всегда был одним и тем же, мне уже трудно было вспомнить, было ли в моей жизни что-нибудь ещё.

Когда в мертвой тишине послышались крики, я даже не поняла, что это такое. Слишком долго вокруг меня царил лишь ветер и мертвый холод, чтобы в нем могло существовать что-то ещё. Но сделав ещё один нетвердый шаг, мои колени вновь подкосились.

Съехав на землю по посоху, я смирилась. Моих сил больше не осталось ни на что, даже на то, чтобы поднять голову на свет впереди.

– … это она!

– Это Вестница!

– Она жива! Не может быть!

– Немедленно сообщите командору! Сейчас же!

Чьи-то руки подхватили моё ослабленное тело, но проверять, не был ли это Корифеус, было выше моих сил. Я неуверенно плавала на границе небытия, пока меня несли в сторону голосов и теплого оранжевого света костров. Но потом… я услышала его.

– Рейвен?! Рей, ты слышишь меня?! Хвала Создателю…

Кто-то передал меня на другие руки, и я вдохнула знакомый запах, почувствовав, как мех приятно щекотнул щеки.

– Я нашла тебя, - выдохнула я еле слышно. – И я говорила тебе… я ненавижу холод.

Нервный смех сотряс грудь командора, но меня снова куда-то несли. И я уже почти заснула, наконец-то почувствовав себя в безопасности, когда что-то горячее капнуло мне на щеку.

Испуганно открыв глаза, я была готова увидеть кровь… но это была всего лишь вода, стекающая по щеке, заросшей жесткой щетиной. Вода, это нестрашно, - смирилась я, и упала в темноту.

Он знал, что последует за раскрытием его лжи, но никакие слова или взгляды не могли заставить его ненавидеть себя больше, чем он уже ненавидел. Он видел боль и удивление в глазах товарищей, видел их недоверие, когда слух распространился по лагерю, и новые и новые люди подходили, надеясь услышать опровержение… Но он не мог им помочь. Рейвен погибла, спасая их всех. Все, что он мог сделать, это не дать её жертве потерять свою ценность. Поэтому он упрямо вел людей вперед, игнорируя обвиняющие взгляды.

Командор позволил встать лагерем лишь через несколько часов упорного перехода по снегу, когда поднялся буран и появилась опасность потерять ещё больше людей в глубоком снегу. Оставалось надеяться, что Старший, удовлетворившись смертью Вестницы, оставит их в покое хотя бы на время…

И все же… ничто не могло заглушить жгучую боль внутри, словно раздирающую его сердце на части.

Она должна была выжить. Он так долго бился за её жизнь, пытаясь обеспечить охрану, тренируя бойцов, даже понимая, что не сможет сам встать живым щитом между ней и опасностью… как бы он не хотел.