— Однако я не смею настаивать, ибо представляю, что для вас значит… — волшебник скрестил руки на животе, переводя выжидательный взгляд с девушки на мужчину и обратно. Но главным образом всё же смотрел на Лиллис, подозревая, что последнее слово будет за ней. — Мне самому всегда тяжко возвращаться в свой город, видеть родительский дом. Я был там всего один раз, а после покинул это место и никогда там более не бывал. Даже обхожу его седьмой стороной.

— Если вы так желаете ас'сагир, но… зачем оно вам?

— Вам многое пришлось пережить за эти дни: потерю любимых; ужас неизвестности; побывать на волосок от гибели, почувствовать на своей коже могильное дыхание Хариумшах и обмануть саму Смерть. Вы многое поняли из увиденного сами, так, что мои слова для вас не будут большим откровением, но я всё же скажу… — снова заговорил чародей, смотря только на Лиллис. — То, что вы видели — есть предвестие большой беды! Я знаю, о чём говорю.

— Вы говорите о Саракаше? — зачем-то уточнил Сорах.

— О нём и о его слугах. — Волшебник глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. — То, что вы видели, может стать предвестником огромных бед. Я должен донести эти сведения до шаха и чем больше я буду знать, тем убедительнее я буду — тем быстрее мне поверят и собирающаяся на Севере Тьма не застанет нас врасплох.

— А что… могут и не поверить? — проявила сомнения Лиллис. — Вы же великий волшебник! У вас даже джинн в услужении…

— На всё воля Аллуита, девочка. Можно уповать на чудо, но даже Пророку, несущего волю Создателя стали внимать далеко не с первого слова. — Волшебник снова замолчал, обводя взглядом своих гостей. — Ну, так как? Вы согласны мне немного помочь?

Сорах поймал брошенный на него мимолётный взгляд Лиллис и понятливо кивнул своей любимой. Как истинная дочь своего народа, она считала, что нет ничего более угодного Аллуиту чем стоять за Правое дело! Этого требовали традиции бала, этого требовала её вера, в конце концов, этого же требовала память о Маандибе, и Сорах был со всем этим согласен.

— Мы сделаем для вас всё, что в наших силах, почтеннейший ас'сагир! Верните нас на старое место и мы найдём дорогу к селению.

______________________________

[1] Сатык — нежить сохранившая свой разум и волю. Они полностью сохраняют свою память и умения, которые у них были при жизни. Обычно сатыки получаются случайно, став жертвой черного колдовства или подлого предательства, но иногда ими пытаются стать осознанно, привязывая свою душу к какому-нибудь предмету или месту. Тогда сатык превращается в стража этого предмета.

[2] Этра — некая магическая субстанция, пронизывающая насквозь весь Амалирр и окружающая его как облако. Традиционно к ней относят три верхних Силы «Колеса Ветров», это — Дух (чары и иллюзии), День (ясновидение, исцеление) и Жизнь (магия Крови и живой природы)..

Глава 19. Глышак не забыл

Мужские купальни — это место, которое никогда не пустует, особенно если хозяин разрешает приводить с собой продажных девиц. Но и без них тут можно найти удовольствия на любой вкус. Здесь, во дворе, на медленном огне бурлят чаны с серой, в которых как грешники в адских котлах, отмокают самые жадные и малообеспеченные посетители купален. Для клиентов побогаче, таких как морейские купцы, есть мраморные купальни, с удобными лежаками, в которые подаётся насыщенная серой горячая вода. Воздух там такой, что неподготовленного человека можно выносить пятками вперёд уже через полчаса пребывания там, а тем, господам кто не любит серу, предоставляется возможность смыть с себя уличную пыль оливковым маслом, сполоснуться в контрастных ваннах и погреть усталые мышцы на нагретых камнях. Лежи, расслабляйся, только вовремя клич раба, чтобы подносил вина или холодного дугха.

— Эй! Как там тебя… Борода?! — от хриплого рева, развалившегося на каменном лежаке орка, пламя под медной курильницей испуганно встрепенулось. — Ещё воды!

На клич тут же явился сам хозяин купален c полным ведром воды, которое с надрывом поставил на небольшое возвышение между тремя лежаками, на которых возлежали оркские воины. Все трое служили шаху ас'шабарами, а потому вызывали у хозяина купален вдвое больший страх и двойное желание угодить. Даже в парной они не расстались со своими поясами с оружием, повязав их прямо на голые торсы — сразу видно, что таким убить как халву скушать.

— Что ещё угодно доблестным ас'шабарам? — С заискивающим поклоном поинтересовался содержатель купален.

— Пахлавы! — приказал самый широкий из всех троих.

Своим видом и голосом он напоминал бедину кабана, но не тех, которых разводят нечестивые тавантины, а их диких свирепых родичей из дремучих лесов. На широкой харе его блестели мелкие бисеринки пота, с прилипшими крошками сладостей.

— Что за отдых? Лежим как тюлени… — буркнул другой. Тело его не отличалось габаритами, но было обвито жилами будто канатами. От его уха к ноздре тянулась несколько золотых цепочек, которые его товарищи в шутку именовали «удилами».

— Почему ты притащил нас именно сюда, Глышак? Есть же места и получше…

Гыркхан[1] Глышак невнятно пожал мускулистыми изрезанными шрамами плечами, не зная как дать ответ на этот вопрос.

Действительно, были и другие купальни, с умеренными ценами, своими танцовщицами и массажистками, а здесь лишь чаны с серой, да лживый бедин, прячущий своё распутство за маской нравственного бохмича. Продажных девок он не держит, якобы Хтабанс чтит, а у самого указатели к его борделю в виде известного органа! Глышак такие места не любил — прийти сюда было равно тому, как поучаствовать в каком-то мелочном обмане, однако ноги упорно несли его сюда. Не так далеко от этого места эльф убил двух его воинов, а потом, через несколько кварталов прикончил ещё семерых, но эти двое были первыми. С тех пор минуло полтора месяца, а Глышака упорно тянуло к этому месту, словно души убитых не давали ему покоя, маня сюда, чтоб показать нечто такое, о чём он забыл, не обратил внимания, упустил из виду… Что же это могло быть?! Орк уже неоднократно ломал голову, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Убитые эльфом ас'шабары шли в какое-то определённое место и это явно были не купальни, потому, что те прошли мимо них. В том месте оказался эльф и между ними возникла ссора, закончившаяся известно чем. Так вот, вопрос «что это было за место?» Будь что-то особенное, то орки не упустили бы шанса похвастаться этим перед товарищами, но убитые шли туда так, будто бывали в нём неоднократно и ничего знаменательного это не представляло.