Через полсотни шагов сад резко заканчивался, а дорога упиралась в горбатый мостик, перекинутый через рукотворный канал, наполняемый двумя искусственными водопадами, шумящими по бокам от входного барбакана дворца. Это было высокое ступенчатое здание, состоящее из нескольких, построенных одна над другой, террас, на которых зеленели настоящие кусты и деревья.

«Кем бы ни был хозяин этого места, но он очень любит зелень!», — подумал ас'Хазир, разглядывая высокие колонны и арки, опутанные ползучими растениями, с множеством мелких красных и белых цветов. Хотя сложно ожидать чего-то другого в пустыне, где жители считают синий и зелёный самыми красивыми цветами на свете.

Охраны (если не считать за неё встреченного в саду тигра) видно не было, но ворота в небольшом барбакане, были наглухо закрыты. Тут Сорах сообразил, что всё ещё сжимает в руке обнажённый ятаган, смутился и торопливо вложил его в ножны. Как известно, приходя в гости — оружием не грозят. Двери дворца сами собой распахнулись, стоило только мужчине ступить на мостик. Магия? На миг ас'Хазир заколебался, сомневаясь, стоит ли принимать приглашение, несмотря на то, что всего секунду назад собирался подойти и постучать в них сам. На этот раз решение выбрала за него Лиллис, смело шагнув вперёд и потянув его за собой.

— Идём, — молвила она, — нехорошо заставлять хозяев ждать.

— Это жилище не простого смертного! Вдруг здесь живёт чародей гораздо страшнее тех, от которых мы бежали через пустыню?

— Здесь слишком красиво чтобы это был дом колдуна. — Простодушно отозвалась девушка.

Сорах имел на этот счёт иное мнение, зная, что двор шахского палача тоже усеян розами, однако это не мешает ему рубить головы приговорённым, но возражать Лиллис не стал, доверившись её интуиции.

За дверями их встретил просторный коридор, уходящий в глубину дворца. Горящие в канделябрах свечи заливали исписанные абстрактными узорами стены и ковры на полу мягким золотым сиянием. Две медные чаши на треногах, наполненные дымящимися благовониями, наполняли воздух вкусным ароматом корицы, от которого у голодного Сораха противно засосало под языком.

Переступив через порог, они успели сделать всего несколько шагов, как дверные створки за их спинами с оглушающим грохотом захлопнулись. После такого вступления, даже загремевший в коридоре злобный демонический хохот показался на столько естественным, что ас'Хазир даже не удивился, приняв это как должное. Пустынник только схватил девушку за плечо, оттягивая её назад.

— Жалкие черви! — Когда хохот стих, пророкотал подобный горному обвалу грубый голос. — Как смели вы, явиться незваными в запретный оазис?! Готовьтесь встретить свою участь!

Шайрун стиснул пальцы на изогнутой рукояти ятагана, готовясь встретить любую опасность, когда из глубины на них ринулось подобие песчаной бури, заполонившее собой весь коридор от пола до потолка и до каждой из стен. Что-то невидимое сдавило его тело от плеч до коленей, притискивая руки к туловищу и легко отрывая от пола. Рядом, отрываясь от пола, испуганно пискнула Лиллис. Мир стремительно провернулся у них перед глазами и хватка невидимки исчезла, роняя мужчину и девушку на мягкий пушистый ковёр перед парой ног, обутых в жёлтые остроносые башмаки.

— Падите ниц, пред Повелителем Этра[2] — могущественным ас'сагиром Коэнной ибн Шари аль Алялат! — Прогремело над головой, но уже не так оглушительно, как прежде.

— Асдашир! — Сердито проскрипел чуть хрипловатый, но приятный голос. — Сколько раз я тебе говорил не пугать моих гостей?! Сил моих нет терпеть твоё ослиное упрямство!

Сорах привстал на локтях, скользя взглядом по обладателю остроносых башмаков, снизу-вверх — тоже самое делала Лиллис. «Повелитель Этра» был облачён в простую белую накидку, перетянутую в поясе красным кушаком. Нижний её край болтался на ладонь выше пола, приоткрывая взорам концы непомерно широких шаровар. На плечах хозяина дворца свободно болтался сшитый из лёгкого хлопка плащ-безрукавка, украшенный затейливой вышивкой. Обычный для жителя пустыни шейный платок и головной убор отсутствовали, полностью открывая взорам сухое изрезанное мелкими морщинами лицо, с седой козлиной бородкой и тонкими кисточками усов. Седой, с залысинами волос, был собран на макушке в пучок, оставляя открытым высокий лоб и остроконечные уши старца. Самыми же запоминающимися были миндалевидные глаза, ярко-зелёного цвета, какого не встретишь у людей. В руках старец задумчиво крутил полуметровый деревянный жезл, один конец которого вместо драгоценного камня заканчивался напоминающим острие орочьей пики набалдашником.

— Ну же, вставайте… — Подбодрил ас'сагир изумлённых людей. — Гостям не пристало падать ниц. Вы, верно, голодны? — Продолжил он, глядя за спины поднимающихся людей. — Асдашир сейчас накроет нам стол. Слышал меня, сын Упрямства?

В ответ раздалось недовольное бурчание и тяжёлые удаляющиеся шаги. Сорах и Лиллис синхронно обернулись, желая взглянуть на упрямого Асдашира, успев увидеть настоящего великана. Его широкая бочкообразная туша, неуклюже переваливалась на коротких ножках, упрятанных в затасканные шаровары, а руки, с широкими, как совковые лопаты, кистями, спускались ниже колен, что при желании джинн мог бы передвигаться на четырёх конечностях, и ему даже не пришлось бы сильно нагибаться для этого.

Старик переводил взгляд с Лиллис на Сораха, с интересом следя за их реакцией.

— Сколько я с ним не бьюсь, но так и не научу его не запугивать моих гостей. Эти джинны на редкость упрямые существа. — Слегка виновато произнёс он, когда люди повернулись к нему. — Надеюсь, он вас не сильно напугал?

* * * *

Только теперь, уже после утоления жажды, увидев щедрый стол Коэнны, Сорах и Лиллис поняли, насколько они были голодны. Очень трудно было удержаться от искушения и не накинуться на еду, прежде чем хозяин притронется к ней сам. Тот же, будучи мужем немалого ума, сразу просёк ситуацию и не стал тянуть с этикетом, в приглашающем жесте просто махнув на стол рукой. Повторять не пришлось.