Преодолев часть улицы лежащей между портом и базаром, Феранор наткнулся на длинную вереницу гружённых носильщиков, поднимающихся в гору. На носилках, которые держало по четверо обнажённых чернокожих рабов, лежали накрытые парусиной бочки и ровные ряды корзин и коробок с товарами, которые охраняли другие рабы с палками в руках. Несло и от тех и от других как от немытых коз. Они что-то орали и размахивали дубьём, отгоняя от носилок любопытных горожан и мелких воришек. Обойти их, чтобы не попасть под удар палки, можно было только по стеночке, но лорд Мистериорн не привык жаться к стенам, изображая из себя жалкую тень! Даже если это было рискованно. Если вспыхнет драка, то «бдительные» могут подойти поинтересоваться, кто это тут буянит и увидят его.

Ну и пусть. Плевать! Чуть распустив шнуровку плаща на груди, чтобы рабам стали видны его доспехи и рукоять меча, Феранор вызывающе пошёл прямо на рабов. Те, как он и рассчитывал, подались в стороны, едва разглядели его броню. Бить палкой вооружённого прохожего они не рискнули. Во-первых, такой на вора не похож, а во-вторых, можно запросто получить сдачи, причём не палкой, а чем-то посущественнее. Не отступил только шедший впереди первых носилок слуга. Старый бородатый бедин обернулся на шум, поглядеть, кто это идёт сзади такой настырный и нельзя-ли его для профилактики проучить вартанаком. Взгляд его сначала упал на блестевший из-под плаща доспех Феранора, потом перевелся на его лицо, а потом на колени перед эльдаром неожиданно рухнул сам атраванец.

— Господин! — внезапно возопил он на джаншухе, — простите, я не узнал вас!

Ан-лорд Мистериорн удивился, но быстро сделал вид, что к такому поведению встречных варваров давно привык и стал ожидать продолжения. Вся вереница рабов с носилками остановилась. В середине её возникла небольшая толкотня, когда задние носильщики едва успели затормозить и чуть налетели на шедших впереди. Бедин, обязанный следить за рабами, не вставал, лёжа как бурдюк. Возможно, что эльф просто перешагнул бы через него и пошёл дальше, но черномазый улёгся аккурат на его ноги.

— Встань. — Приказал ему на языке пиратов и торговцев Феранор, для верности отвешивая бедину легкий тычок сапогом под ребра. Чисто чтобы проверить, не помер ли тот. Бедин отреагировал. Ловко перебирая руками, согнулся как червяк, выпятив массивный зад к верху, после чего распрямился, оставшись стоять перед Феранором на коленях. Уставился на эльфа преданными щенячьими глазами. — О чём ты говоришь? Я не понимаю…

— Я старший над рабами во дворце Барабаллы подаренного со всеми кто в нём жил и со всем, что в нём имелось, алялатскому[1] послу Фирит-оке, пресветлым и всемилостивейшим шах-ан-шахом… Да продлит бессчётно Аллуит его годы! — быстро-быстро, словно боясь, что его не дослушают и перебьют, затараторил старый бедин, отчего Феранор едва успевал его понимать. — Я видел вас, господин, рядом с Фирит-окой, но не признал сразу в этой одежде… Простите!

Феранор подозрительно изогнул дугой одну бровь, старательно ища в словах главного пинателя рабов подвох. Потом удивлённо изогнул другую бровь, когда понял, что тот не шутит. Сам он тогда почти не глядел на лица слуг, и вспомнить управляющего никак не мог, но зато помнил, как занималась слугами прибывшая вместе с Фириатом волшебница. Уж она-то наверняка постаралась на славу и внушила слугам такую собачью верность и всепоглощающую любовь, что они теперь перед каждым эльдаром будут в пыли валяться. К тому же, одним внушением дело не ограничилось. Волшебница могла оставить в их разуме пару нехороших «закладок» на случай предательства. Подумай такой слуга о том, чтобы действиями или словами причинить вред перворождённому, и он не сможет сделать ни единого вдоха. Предательство для них теперь равносильно смерти. Но даже и без закладок оставленных предусмотрительной эльфийкой, встреча с дворцовым слугой вызвала в душе Феранора бурное ликование. Бродя по шагристанским улицам, он уже начинал думать, что никогда не найдёт через них дорогу, а тут такое везение! Кто ещё после этого посмеет сказать ему, что эльфы не заслуженно носят титул Перворождённых?! Они первые дети Творца и этот мир принадлежит им по праву первородства! Старательно скрывая радость, Феранор нахмурился, сведя брови к переносице, напустив на себя суровый вид.

— Что ты здесь делаешь, старший раб? — грозно спросил эльдар, делая вид, что сильно не доволен.

— По распоряжению Фирит-оки, я перевожу его вещи с портовых складов в его новый дом! — быстро отрапортовал надсмотрщик, опуская голову. — И простите мою наглость, я не раб, я слуга, но готов услужить вам с не меньшим усердием!

— В новый дом… во дворец? — На всякий случай уточнил Феранор и, получив утвердительный кивок, добавил: — Можешь меня туда отвести?

Получив утвердительный ответ, ан-лорд Мистериорн молча мотнул головой, приказывая слуге встать. Бедин с готовностью встал с коленей, отряхаясь от прилипшего к шароварам мусора и, неожиданно шагнув к эльдару, осторожно прикоснулся к свисающему кончику намотанной на его голове тряпки.

— Простите за дерзость, господин, — не рискуя поднимать на Феранора глаза, торопливо произнес слуга. — Но ваш тюрбан повязан не правильно. Позвольте, я помогу вам его перевязать. Так он будет лучше защищать вас от зноя и им можно будет закрыться

от пыли.

Эльф смиренно перетерпел пока чёрные руки бедина, сматывали с его головы то недоразумение, которое он пытался выдать за тюрбан. Тысяча орков! Он и сам знал, что смотрится в этих тряпках как прокажённый, но его никто не учил наматывать их по заветам Амаэля Бохми! Посмотрел бы он, как этот сушёный чернослив справился бы с офицерским платком! Его Феранор каждый день повязывал на шею под доспехами, чтобы их железный ворот не натирал ему шею. За не одну сотню лет это нехитрое действие стало для него как традиция или каждодневный ритуал, который он уже выполнял на автомате.

Стянув с него последний слой ткани, старик накинул её ему на лоб по-новому и споро увязал на нём. Хитро спрятав один конец в самом тюрбане, другой он широкой полосой опустил эльфу на лицо со стороны левой щеки. Обернул им шею Феранора, подоткнул где надо и, скрестив на груди руки, отодвинулся в сторону, смиренно склоняя голову.

— Всё, господин! Довольны ли Вы?

Феранор закатил глаза под лоб, пытаясь рассмотреть сооружение у себя на голове, разумеется, ничего не увидел и ограничился тем, что просто потрогал его рукой. Вроде сидело крепко и даже на удивление не сползало и не норовило размотаться.