Другое дело, что Роад раскрыла небольшую тайну ещё сегодня утром. Проснувшись, Аллен обнаружил в комнате устанавливающую на его стол поднос с завтраком Глорию, которая напевала себе что-то под нос, и сначала пожелал обратно зарыться в подушку. Эту картинку он наблюдал практически каждое утро, потому как спал довольно чутко. Просыпался по три раза за ночь, когда к нему заглядывали, или Роад перекатывалась куда-то совсем не туда. И утром, когда приносили мягко дребезжащую посуду с завтраком, просыпался всегда.

И скрывать это было бесполезно.

— Эй, эй! Чего это мы не встаём? Десятый час уже! Опять ночью пытался сбежать?

— Я не делаю таких глупостей.

— Ну да, конечно!

Одеяло из его рук попытались вырвать, но Аллен слишком удачно ухватился за него правой и придавил левой рукой, чтобы так просто сдаться.

— То есть тебе совершенно наплевать на то, что доктор с сегодняшнего дня разрешил тебе вставать и даже рекомендовал…

Восторженный крик перебил служанку.

И разбудил маленькое, адское создание, что снова спало в другом конце кровати. Собственно, кровать была велика для ребёнка, так что они оба отлично могли спать, поместив подушки на разных концах. Другое дело, что иногда Роад вертелась во сне, словно юла.

— Ах, это значит, что свободные деньки твои кончаются. Так что на твоём месте я бы не радовалась.

— О чём это ты?

— О том, что скоро начнутся твои занятия... — Аллен не реагировал. — Уроки. — Аллен не понимал. — Учителя будут учить тебя чепухе, которую полагается знать детям.

— Ааа… — Аллен мог только открыть рот и хлопать глазами. — Зачем?

— Кроме того, чтобы ты получил знания? Наверняка позже ты получишь официальную легенду и выйдешь в свет.

— Как?

— Это зависит от тех, кто ещё пробудится. Присоединится в нашу Семью и в каком положении.

Аллен открыл было рот, чтобы в который раз уже задать вопрос о Семье и о тех, кто в ней «пробуждается», но слишком хорошо знал, что дело это пустое и бесполезное. Всё равно ничего ему не ответят, придётся ждать самого возвращения запаздывающего Тысячелетнего Графа.

— Когда мне дадут официальное имя, я тоже буду учиться, — продолжала щебетать Роад. — Так что могу начать с тобой прямо сейчас!

Прямо сейчас Аллен не хотел. Да и слова про учёбу вызывали у него двоякое ощущение.

А ещё он знал, что не имеет права тратить эти свободные деньки под строгим присмотром Роад. И он благополучно сбежал от сторожащей его девчонки. Ему ведь уже разрешили ходить.

Он был молод и живуч, любые раны на таких, как он, если не смертельны, то быстро затягиваются, оставляя лишь напоминание в виде шрамов. И раны на сердце, раны в душе не были исключением. Аллен был любопытен достаточно, чтобы желать увидеть всё поместье, найти, чем себя можно занять, до тех пор как за ним начнут присматривать ещё более пристально.

Итак, он планировал изучить это поместье.

И первое, что он понял: здесь использовались далеко не все комнаты.Например, странные мастерские на первом этаже рядом с вожделенной и пропитанной сногсшибательными ароматами кухней. Мастерских было две, в одной из них было огромное приспособление, напоминающее печь, и много различных инструментов. Вторая больше напоминала склад с рабочими столами и небольшими станками, но оба помещения были точно заброшены. Что было действительно удивительно, потому что Аллен сразу сказал себе, что тут может найтись добрая сотня замечательных, интересных вещей.

На первом этаже обнаружилась так же просторная столовая, довольно пустая, без картин или изысков, выглядевшая так, будто эти изыски были отсюда выволочены. Как заметил Аллен, здесь вообще почти не было картин, но были места, на которых они явно висели, что было видно благодаря светлым и тёмным пятнам на стенах.

Освещение было газовым в коридорах и некоторых залах, в других местах зажигали свечи, дорогие свечи, которые ничуть не воняли и светили довольно ярко. На кухне, кажется, использовали газ, Аллена туда особо никто не пустил, откупившись парой рогаликов, если он голоден. Но мальчишка, сунувшийся в широкие двери, ощутил, что в этом помещении было очень-очень жарко.

На первом же этаже было что-то вроде бального зала. Аллен назвал бы его большим, даже огромным, осматривая помост, где, кажется, должна была исполняться музыка, и смежный с ним зал, занятый столиками, стульями, креслами и диванчиками. Эти помещения так же давно не использовали, по крайней мере, по назначению: пол первого зала был расчерчен замысловатыми символами разноцветными мелками, во втором тут и там валялись предметы явно не подходящие ему.

Огромный холл с двумя лестницами у стен заканчивался не менее огромными дверями. Под потолком сияла большая многоярусная люстра, по лестнице стелились утоптанные ковры бордового цвета. Ковры были и в коридорах на втором и третьем этажах, заметно приглушая шаги. Сама дверь, ведущая на улицу, была закрыта, но Аллену пришлось даже набираться смелости, чтобы попробовать толкнуть их – такими огромными и внушительными эти двери ему казались.

Часть второго этажа была отдана под комнаты прислуги. Это крыло было отделено от хозяйского длинным коридором с учебной комнатой и уютной гостиной с камином и имело собственную лестницу прямо к кухне. Аллен решил, это очень удобно, и запомнил дорогу, в мыслях прочертив кратчайший путь прямо до своей комнаты.

Третий этаж был полностью хозяйским и так же включал гостиную, спальни, пару кабинетов. Не во все помещения Аллен сумел попасть, некоторые были закрыты, а долбиться туда, куда не просят, он не собирался, чтобы не нарваться на чей-то гнев. Конечно, он думал о том, что теперь его окружают взрослые, которые, по сути, служат ему, но поверить в это вполне не мог. И продолжал исследования украдкой, прячась в тёмных углах, чтобы не попадаться никому на глаза.