– Ребята, а давайте сбежим отсюда? – предложил Михаэль, икона контркультуры, мать его.

– Иди продавай картины, бунтарь, - усмехнулась я.

– Я же художник, - возмутился наш трезвый собрат, - меня не интересуют материальные вещи, - с пафосом достойным древнегреческих ораторов изрек он. – Тем более все, что ты видишь в этой комнате, было распродано еще до открытия.

– С этого и надо было начинать. Я подозреваю, у вас уже есть планы.

Ребята переглянулись, заговорщицки улыбнулись и потащили меня в подсобные помещения. Я возмущалась и ворчала, что обещала Бенедикту вести себя прилично, но меня затолкали в гримерку и посадили перед зеркалом.

– Что вы собираетесь со мной делать? – я с паникой в глазах смотрела на Михаэля, который открывал коробку с гримом.

Он выдал что-то вроде «Приводить тебя в человеческий вид», Франц пояснил, что из меня собираются делать нечто достойное андеграунда и вечеринки, на которую мы идем. Я с опасением покосилась на Михаэля, он успокоил меня тем, что все модели на вечере – его работа. По крайней мере глаз кисточкой не выколет.

– Не хочешь как-то поработать у меня моделью? – спросил он, наслаждаясь результатами своего труда. Моя и без того бледная кожа стала белой, глаза разукрашены в духе бёртоновских кукол, а на голове привет атомный взрыв. Как же я потом всю эту красоту неземную смою?

– Ты еще слишком трезв, чтобы делать дамам непристойные предложения, - ответила я, проигнорировав прозрачный намек.

***

«Вот я и дома», - пропел мой внутренний голос. В гостях хорошо, особенно если хозяева – само очарование, а культурная программа – насыщенней некуда, но обилие событий выматывает, и когда ты знаешь, что дома под одеялом есть кто-то…кого надо срочно потискать! Гениальная идея накрыла меня, когда я опускалась на землю под средством снятия каблуков. Пальто с шарфом и вещи я нагромоздила Эверестом на диване, как и всегда, впрочем, и прокралась на второй этаж.

– Ты ошиблась дверью, - раздался за моей спиной голос потенциальной жертвы. А я уже представляла, как поцелую его и свернусь рядом калачиком, досыпая положенные несколько часов. Застукали на месте преступления. Я развернулась к Бенедикту и улыбнулась. Он был в пижамных штанах и футболке с Ктулхкрафтом (наполовину котом, наполовину Ктулху, шедевром чьего-то больного воображения). Приятно, что твои подарки носят.

– Вовсе нет, просто хотела проверить, не вынесли ли из дому самое главное сокровище, пока меня не было, - сказала я, прислонилась к двери, и улыбнулась, как Чеширский кот.

– И как?

– Мне кажется, моя прелесть чем-то недовольна, - выдвинула я версию происходящего и пошла навстречу этой самой прелести. Он стоял и смотрел на меня, покусывая нижнюю губу. Что же ты делаешь, коварное создание? – Перестань это делать!

– Делать что? – спросил он и продолжил экзекуции над своей нижней губой.

– Дразнить меня, вот что! Будто «Пятой власти» было мало, ты еще и вживую решил повторить. Оставь свою нижнюю губу в покое, иначе я … - Он обнял меня.
– …за себя не ручаюсь, - договаривала я, уже вплотную занявшись его губами.

– Как Берлин? Франц? – его имя он произнес с нажимом.

– Если тебе интересно, не занимались ли мы чем-то скандально-нехорошим, то нет. Даже не целовались. Тональный крем у тебя на губах тому доказательство, - я вздохнула и закусила губу от нанесенного оскорбления.

– Не куксись, Хеллс, - сказал он.
– Хочешь, я сделаю тебе завтрак, пока ты будешь в ванной, а потом мы проведем целый день на диване за просмотром твоих любимых мультфильмов?

Обожаю, когда он такой сговорчивый, особенно когда и говорить-то не надо. Я поплелась в ванную, где меня ждет сложная работенка, смыть грим от Михаэля. Не знаю, сколько я закисала и отмокала, но когда вышла, то на кухне застала Бенедикта в ноутбуке, и никаких следов завтрака. Я поставила кофе и села напротив, решив не отвлекать его от утреннего чтива.

– И это ты называешь ничего скандального и нехорошего? – он развернул ноутбук с фотографиями из галереи, чтобы я полюбовалась общим фото. Ребята обнимают меня, мы смеемся, все очень мило и в пределах культурного.

– Можешь еще и фото из клуба посмотреть, блюститель морали, - фыркнула я и пошла снимать кофе с плиты, вернулась на место и погрузилась в чтение раздела культуры в газете, предварительно отвернувшись от Бенедикта. Я уже успела просмотреть пару запоздалых заметок по поводу премьеры «Ричарда» и увлеченно читала материал об открытии выставки в Лондонской галерее, когда его рука легла на мою. Я сделала вид, что не заметила, он перевернул ее и начал выводить своими длинными пальцами узоры по линиям и бугоркам на моей ладони, я проигнорировала и это. Пальцы Бенедикта передвинулась к запястьям, терпи казак, атаманом…он поцеловал мое запястье…нет, не будешь.

– Что же ты со мной делаешь, британский развратник? – спросила я, а он потащил меня безвольную за руку к себе.

– Вкус кофе мне однозначно нравится больше, чем косметика, - сказал он, отодвигая ноутбук на безопасное расстояние и освобождая мне место на столе. Смотреть на него с высоты птичьего полета, не задирая голову вверх - с превеликим удовольствием. Я уселась на стол и потянулась к Бенедикту за продолжением, нас прервал его телефон, который мы пытались игнорировать, но через пару мгновений к нему присоединился и мой. Что за жизнь? Мы потянулись к средствам связи.