– Ебаный…

– Со своей стороны не могу не заметить, что готов подписаться под каждым следующим словом, – Шеннон похлопал Патти по плечу, он не мог не узнать появившегося из авто мужчину и по реакции девушки определить, что она рада видеть Джека Уайта не больше, чем он сам умирать. – Пойдем поздороваемся с гостями. Невежливо будет игнорировать их появление.

Невежливо? А припереться в эту жопу мира, чтобы насиловать ей мозг, было как раз самое оно? Игнорировать гребаного мудака Уайта было бы самой безболезненно-верной моделью поведения на этот долгий день. Хотя сначала надо подавить в себе еще одно нехорошее желание: от всей души дать Уильямс по ее смазливой мордашке. Может, хоть от сильной оплеухи ее мозги наконец станут на место. Неужели ей было мало Нью-Йорка, предостережений брата, ее слов? Неужели все их попытки оберегать Робин от всего этого дерьма вот так просто слить в унитаз? Просто проигнорировать и взять блядского Уайта туда, где Патриции просто придется сосуществовать с ним в одном пространстве бесконечно огромное количество часов.

– Робин, – Патти даже не попыталась улыбнуться, наблюдая радостные игрища младшего Лето и подруги.

– Патриция, – поприветствовал ее Джек. Он приехал сюда ради нее, всю дорогу терпел глупый треп Робин и ее выходки не для того, чтобы позволить Бэйтман вот так просто игнорировать себя. Если она собралась играть с ним в очередные игры, то он покажет ей, кто выиграет. Кто всегда выигрывает. – Хорошо здесь, правда? – мужчина мило обезоруживающе улыбнулся, и Уильямс тут же с обожанием уставилась на него.

Джек действительно, как и обещал, пытался наладить контакт с ее лучшей подругой. А вот Патти вела себя, как маленькая обиженная девочка, стояла, скрестив руки на груди и смотря куда-то сквозь собеседника. Удивительно, как Робин не заметила этого раньше, как она была слепа.

– Да, и мы отлично проведем здесь время, – пришел на помощь Лето, обнимая Патрицию за плечи.

Лучше некуда, подумала Бэйтман. Добро пожаловать в ад. Сегодня у нас в меню вилы боли, котлы смятения, плети ярости и прочие наказания на любой вкус. А ведь день только начал налаживаться. Спич Лето, многословный и вдохновляющий, заставил ее переключить внимание с проблем и обид на что-то более приятное. Модель Шеннона была немногословной, возможно, вследствие плохого знания языка или скудного интеллекта. Причина была неважна, а вот результат – ее молчаливость – просто подарком судьбы.

И вот приехала Робин. И привезла с собой того, кто заставил Бэйтман вспомнить знаменитое шекспировское «ад пуст, все демоны здесь».

– Ты дрожишь, Патти, – обеспокоено произнес Лето. – Замерзла? Ше, давай сюда свою шапку.

Джаред ловко поймал ее и нахлобучил девушке на голову, а затем начал одевать сопротивляющуюся и недовольную происходящим Патти в свою куртку. Она изворачивалась, недовольно фыркала и то и дело поправляла шапку, сползающую на глаза.

– Стой, – рассмеялась Робин, прицеливаясь своим телефоном, – не шевелись, я просто обязана заснять тебя в этом.

– Если фото, которое ты только что сделала, попадет в инсту, то мне придется тебя убить, Уильямс, – прошипела Патти. – Тебя и всех твоих фолловеров, лайкнувших фото. Ясно?

– Все равно здесь нет нормального покрытия, – раздосадовано промямлила Робби, пряча телефон в кармане.

– И тебя это тоже касается, Шеннон Лето, – Патти обернулась к покатывающемуся со смеху мужчине. – И в твоем случае ты станешь причиной геноцида маленьких школьниц с едва проклюнувшейся грудью. Но прежде я скормлю тебе твой же гребаный телефон. И младший братец тебя не спасет.

– Пойдем к костру, Патти, – обратился Джаред к девушке, поглаживая ее по спине, – мы все устали с дороги и проголодались. А это до добра не доводит.

– Шеннон! – крикнула Бэйтман, вырываясь из рук Джея. Она совершенно не слышала, о чем он говорил. Что-то внутри нее требовало отмщения, и старший Лето совершенно не воворемя подставился под ее гнев.

– Он обязательно удалит фотографию, – вновь попытался успокоить девушку Джаред. – Правда, бро?

Нахмурившийся Шенимал проворчал что-то неразборчивое в ответ и по крайней мере сделал вид, что избавился от компромата.

– И что у нас дальше по плану? Жареный зефир и страшные истории? – хмыкнул Джек, он явно наслаждался происходящим вокруг.

Патриции скоро наскучит весь этот детский сад. Она никогда не питала слабости ко взрослым детям, надо признать, она вообще не была слабой, и поэтому скоро глупые игрища Лето и ее подружки наскучат ей. Бэйтман вспомнит о том, что вокруг нее взрослая жизнь, а не вечно обдолбаная Санта-Моника.

– Могу предложить еще и песни под гитару, – улыбнулся в ответ Джаред, оставив шпильку без внимания. Он уселся у костра, убирая свою акустику в сторону, чтобы освободить место Патриции, которая тут же удобно устроилась в его объятиях, будто это было чем-то обыденным и привычным.

Джек с яростью стиснул кулаки, но усилием воли не дал им обрушиться на напыщенного петуха Джареда Лето, вместо этого он взял предложенный инструмент и довольно долго в полном молчании рассматривал его. Привычные очертания и изгибы корпуса, колки на грифе, струны. Он нежно, едва касаясь, провел пальцами по телу гитары, и Патриция словила себя на том, что опять начала дрожать. Она нервно поправила на себе куртку Джареда и еще плотнее прижалась к мужчине.

А Уайт тем временем, познакомившись с гитарой, начал осторожно перебирать струны, пока импровизация не переросла в мелодию песни. Песни, которую Патриция некогда любила. Невероятно печальной и красивой песни, героиней которой поневоле стала сама.