«Дохлая рыба» – вот, как называл Макс их набожную, строгую мать. И Робби это казалось смешным. Раньше. Сейчас, погрузившись в воспоминания на заднем сидении такси, девушка испытывала отвращение и боль. Она даже не пыталась звонить родителям в Чикаго, мать просто бросала трубку, как только слышала голос собственной дочери. В тот день, когда Робин отказалась жить по тем правилам, которые диктовала ей мать, все закончилось. Да, все закончилось.

Но Роббс не переставала посылать родителям деньги. Она каждый месяц посылала в Чикаго чеки на сумму, которая не показалась бы ее матери оскорбительной. Ей и правда хотелось сделать приятное. Просто так, не требуя взамен прощения всех грехов (каких, она до сих пор не могла понять) и любви. Да и как вообще можно требовать любви у тех, кто, кажется, не имеет представления об этом чувстве. Если, конечно, ты всего лишь человек, способный на ошибки и глупости, а не Господь Бог. Вся любовь семьи Робин принадлежала последнему без остатка.

Два или три раза Уильямс получала свои чеки назад. Мама даже прикладывала к ним небольшие письма, в которых подробно излагала, что деньги, заработанные таким «грязным» способом, ей не нужны. А самой Робин следует молиться и просить Бога о прощении.

Но Робби не прекращала отсылать в Чикаго деньги. И больше мать ей их не возвращала. Наверное, дела в отцовском магазине шли не слишком хорошо. Они вообще никогда хорошо не шли. Если подумать, у семьи Уильямсов, у ее семьи, никогда не было достаточно денег. Но родители все время работали. Работали и молились. Молились и работали. Вот ее детство в двух словах. Никаких красивых платьев и дорогих игрушек. Никакой надежды на то, что когда-нибудь все изменится.

Вечером Робин поехала к Патриции, тщательно скрывая свою печаль под слоем яркого макияжа и симпатичным платьем от Dior. Хозяйка квартиры открыла дверь, пританцовывая под какое-то безудержное кантри, бокал вина в руке объяснял настроенность Бэйтман на танцы и подобную музыку без слов, так что Уильямс сразу сориентировалась что к чему и удивилась совершенно по другому поводу. Патриция Бэтман выглядела совершенно нормально. И нормально касалось не только скучной футболки с джинсовыми шортами, а и волос подруги. Они опять были ее натурального цвета.

– Зачем? – спросила Уильямс, с жалостью покосившись на былое великолепие розового цвета, которое опять превратилось в скучные золотые пряди.

– Я ее о том же спрашивала, – ответила Скай с дивана.

– Затем, – нравоучительным тоном начала Патти, – что на встрече с Harrods я должна выглядеть презентабельно, иначе исход будет предрешен, только я переступлю порог конференц-зала.

– А мы не можем себе позволить возможность проебать шанс засветиться в одной новостной ленте с такими гигантам. Хешэг СкайлерИендоЕбалаКорпоративныхСвиней.

– Слишком длинный! – крикнула Патти из кухни, где заканчивала возиться с компромиссным вариантом ужина для всех троих.

Заказывать еду навынос за последние несколько недель ее порядком достало, еще немного такого спонтанного питания и можно будет отращивать яйца, заводить на кухне блендер на все случаи жизни и разбрасывать по дому носки, как в настоящей холостяцкой норе. И тогда придет очередь Джареда Лето совершать вмешательство и, вооружившись черными трупными пакетами, выносить весь хлам вон.

– Как там твой?!. – вспомнив, наконец, о том, что в мире существуют и другие люди, кроме Джареда Лето, девушка решила докричаться до Робби в гостиной, но осеклась, когда увидела на пороге кухни обеих своих гостей. – …драгоценный Мартин?

Робин не хотела давать повода Патриции ненавидеть «драгоценного Мартина» еще больше, а потому тщательно скрыла свою грусть под дежурной улыбкой «для камер» и начала воодушевленно вещать:

– Сегодня был пиздец! Дети Криса выпрыгнули, как черти из табакерки!..

Патти сначала рассмеялась, но уже через несколько минут изменилась в лице и выслушивала рассказ Робин о том, как она проводила время в доме Криса, играя в няньку, практически без слов. И чем дальше Уильямс уносило в подробности дня, проведенного с лучшей частью семейства Мартина, тем больше девушка становилась рассеянной, а ее старания по кухне перестали даже отдаленно походить на помощь. Бэйтман мягко отстранила подругу, предложив ей открыть еще бутылку вина.

Внешне спокойная Патриция еле сдерживала копившееся внутри возмущение. Как вообще можно быть таким кретином непроходимым и не побеспокоиться о том, чтобы знакомство с отпрысками не произошло вот таким внезапным пиздецом для всех сторон?

Бедной Роббси за последнее время уже второй раз везет с такими идиотами. То Влашиха попер знакомиться с родителями, а теперь этот идиот с детьми. Хреновые же у них представления о сюрпризах. Ебаные придурки!

Но, наверное, даже больше чем дружеская солидарность, ее вывело из себя то, как просто Крис решил проблему с досугом своего сына. Подумать только, чертова игровая приставка – решение всех бед с гиперактивным ребенком. Какой идиот вообще способен оставить своего ребенка на полдня с каким-то гребаным «икс-боксом» вместо того чтобы занять чем-то более полезным? Вот так и вырастают такие жеманные пиздюки, вроде Криса Мартина, из-за недостатка нормального общение и воспитания.