Дети и Джен.

Она все утро сидела и с демонстративным недовольством перелистывала страницы журнала, всем своим видом показывая, что ее сдерживают только дети, и она обязательно выскажется, только отправит их переодеваться для прогулки.

Бен никогда не прятался за ними от разговоров, но сейчас ему особенно сильно хотелось, чтобы Сэмюель пил свой чертов какао раза в два медленнее. Мужчина прекрасно знал, о чем пойдет речь. Причиной для недовольства и скандалов после опальной няни стала Патриция Бэйтман.

Удивительно, с какой легкостью Дженнифер поверила во все сказки желтой прессы. До скандала, разразившегося в медиа после объявления о разводе, она была менее категорична в высказываниях и не склонна верить всему, что пишут. Хотя, если разобраться, дело было не только в подорванном доверии, а в том, какое участие Бен проявлял по отношению к Патти. Вся эта забота не могла укрыться от его бывшей жены, которая рассказывала всем, кто только хотел слушать (а обычно это были журналисты светских хроник) о том, какой фантастически заботливый и оберегающий ее бывший муж.

Сэм встал из-за стола и неуклюже со звоном поставил блюдце и стакан в раковину. Джен поцеловала его в лоб и отправила к сестрам, а затем с бесстрастным выражением лица повернулась к Аффлеку.

Предстоял разговор. С большой буквы.

Дженнифер глубоко вздохнула, набрав в легкие воздуха, перед тем как начать его поучать. Ее новоприобретенная привычка, которая бесила его так сильно, что он готов был развестись с матерью своих любимых детей еще раз, только бы это избавило его от выслушивания ее правильных менторских поучений.

– Знаешь, а ведь твою Пэтти, оказывается, не надо ни от кого спасать…

– Патти, – поправил он бывшую жену, усмехнувшись.

Бэйтман бы совершенно не понравилось сравнение с Пэтти Спивот и ее выдающейся «фэтти». Помнится, именно в жопу она предлагала отправить всех тех журналистов, которые рассказывали, что Бен Аффлек купился на ее аппетитный зад. Забавная маленькая девочка, которая, несмотря на все свои попытки доказать миру, что ей все равно, отчаянно пыталась сохранить свою репутацию незапятнанной.

– …она прекрасно спасается от депрессии и стрессов самостоятельно. При помощи твоего коллеги по площадке, кстати, – Гарнер медленно и размерено интонировала каждое слово, наслаждаясь ожидаемым эффектом, и Бен старался ее не разочаровывать. Он удивлено приподнимал брови, изображал возмущение, пытался даже возразить. Вел себя так, как она рассчитывала, лишь бы это все быстрее прекратилось. Не для того он снимал дом для семьи в Лондоне, чтобы с отвращением выслушивать женщину, которую любил.

– Посмотри, как она вешается на Джареда Лето…

Дженнифер швырнула открытый журнал через стол. Фотографии были красочными, возражать против ее слов о степени близости Патти и Джея было нечего. Это не постановочное кадры, не вырванные из контекста фотографии. Они выглядели, как сумасшедше влюбленные, которым совершенно не надо оглядываться на общественное мнение и осуждение. Они были безумно счастливы.

– … предпочла Бэтмену Джокера, – горько усмехнулась Джен, точно продолжая ход его мыслей о безумии. – А ведь мы с Кеном предупреждали тебя, что ей нужна только реклама, а вот твоему имиджу весь этот скандал серьезно навредит.

Бен не слушал ее. С тех пор как бывшая положила перед ним журнал, он смотрел на снимки и пытался понять, что же, собственно, они изменили. Мужчина и раньше знал о том, что Патти связывают с Джаредом отношения, далекие от нормального. Дисфункциональные, как у Харли и Джокера. Только вот Патриция никогда не считала себя похожей на сумасшедшего арлекина принца клоуна Готэма. Она была не из тех, кого можно просто дергать за ниточки.

Как знал он и то, что в их с Бэйтман отношениях не было и намека на то, о чем трезвонили в каждой газетенке. Тогда почему же он смотрел на эти чертовы фото, поджав губы?

И почему, к недовольству Дженнифер, встал из-за стола, как только увидел на экране мобильного лаконичное «Пи». Он тут же забыл о своей глупой бэт-мрачности, будто наконец за несколько недель напряженного съемочного процесса смог выйти из роли, и улыбнулся. И так же просто вышел из комнаты, оставляя Гарнер наедине с ее чванливым недовольством.

Она-то прекрасно увидела имя, высветившееся на экране его смартфона, и поняла, кто это так же точно, как теперь сложилось еще одно дважды два. Картины этой чертовой суки Патриции Бэйтман висели в доме лучшего друга ее мужа, которого она упрямо не хотела называть бывшим.