– Ты преувеличиваешь. Это кучерявое чудо останется таковым, даже если прячет под своими волосами маленькие рожки. Какие родители вообще способны были посмотреть в его огромные голубые глазищи и бездушно оставить его? Какой надо быть матерью, чтобы отдать его чужим людям? Твои геи вообще…

Робин так увлеклась, что не заметила, как ее подруга поменялась в лице и как-то совсем стушевалась, пытаясь спрятаться во всем этом блеске и мишуре меж вспышек фотокамер и полупьяных улыбок приглашенных.

– Хватит уже строить из себя мамочку года, Робин, или вы со своим сопливым педиком готовите мне сюрприз? – он угрожающе навис над сестрой, и та бросилась разуверять его в обратном во имя безопасности бедного Мартина, который как раз где-то бегал, доставая организаторов. – Паттс, присоединишься к нам? Говорят, здесь наливают отличный односолодовый?

– Позже, – девушка аккуратно сняла его загребущую руку у себя с плеча. – У меня сейчас есть более важные дела.

– Более важные, чем напиться и обосрать все это гламурное претенциозное дерьмо? Я не узнаю тебя, Бэйтман!

Девушка смущенно улыбнулась, прощаясь с Беном, который с любопытством наблюдал за очаровательным диалогом между Патрицией и Максом. Он уже начал подозревать, кто научил ее половине ее лексикона и прочим повадкам, которые вряд ли можно почерпнуть в католической школе или университете изящных искусств.

Джей все продолжал сидеть у барной стойки и нервно постукивать пальцами по стакану с соком, что начинало жутко бесить его брата, который уже несколько раз пытался подлить туда водки, но каждый раз неудачно. Младший успевал маниакально пристально следить за своей гулящей (судя по опусам в СМИ) даме и стаканом с чертовым фрэшем одновременно. И сколько проблем бы решило совсем символическое количество алкоголя в его напитке здоровья! Шеннон, воспользовавшийся прелестями бесплатного бара, уже с час как начал считать, что вечеринка в честь днюхи Робин – самая лучшая из тех, на которых он был. Много дорогого бухла и не менее дорогих моделей. Кто, черт побери, будет сидеть среди этих прелестей с лицом гребаного психопата-убийцы?

Никто, кроме его гребаного психа брата, который, вопреки всем законам логики, стал еще более психованным, после того как его начали регулярно и качественно (иначе Ше о своей несостоявшейся жене и думать не хотел) трахать.

Нацепив улыбку «безумно (!) рада тебя видеть», Патти поспешила к барной стойке спасать несчастный стакан, страдальца старшего брата и свою задницу от жестокой расправы в самом ближайшем обозримом будущем. Джей продолжал все так же бесстрастно смотреть на девушку, и она на мгновение даже подумала, что все это будет безумно глупо выглядеть, если она набросится на него с объятиями, а он все продолжит строить оскорбленную добродетель. Ше тоже скептически смотрел на сближение, которое грозилось превратиться в фейл эпических масштабов, и, пробормотав про себя «какого хуя», толкнул младшего под ребра, пока он не сообразил, что ворчание брата касается его.

– Пирожок! – воскликнула Патти, набросившись на Джея с объятиями, и ему, чтобы устоять после мотивационного пинка от брата, пришлось ответить на ее нежности, несмотря на то что в планах было по крайней мере еще несколько часов изводить ее жуткой обидой.

Жадный поцелуй не оставил и следа от помады на ее губах, вся она осталась размазанной по его губам, гребаный мейк для гребаного психопата. Патти повисла у него на шее, в то время как его руки блуждали по скользящей ткани ее мини и обосновались на бедрах, стиснув их так крепко, что девушка невольно вскрикнула и приподнялась на носочки.

– Джей, – обижено проканючила Бэйтман, когда он прикусил ее губу, – больно же!

– Ты была очень непослушной девочкой, Патти, – прошептал ей на ухо мужчина и оставил влажный поцелуй на шее.

Девушка блаженно прикрыла глаза и, запустив пальцы ему в волосы, сильнее прижалась к Джареду. Шеннон одобрительно засвистел, чем вызвал мгновенное замешательство у окружающих, но лишь пока они не увидели причину столь вопиющего поведения почти совсем не пьяного Лето-старшего.

Музыка стихла, и образовавшуюся тишину пронзил безумный смех Джокера. Патти посмотрела на Джея, который довольно улыбался и показывал поднятый вверх палец диджею, и, обернувшись к этому говнюку, который обратил на них внимание тех гостей, которые не отреагировали на дебиловатого братца младшего психа, показала ему средний палец.

– Потанцуем, сладенькая? – прошептал он тем самым леденящим кровь голосом, обладателю которого не отказывают, и, взяв ее за руку, повел на середину танцпола.

Люди с готовностью освобождали им дорогу в ожидании продолжения шоу. И шоу было действительно еще то. Гребаные танцы под гребаный «Purple Lamborghini». Патриция буквально слышала у себя в голове осуждающий голос Макса, который говорил ей, в какое же дерьмище она вляпалась, раз отплясывает, как в гребаном гетто с гребаным педиком Лето. Слишком много гребаного в одном предложении. И, наверное, Бэйтман должно было стать мучительно стыдно уже поучений от ментального Уильямса-старшего, который решил устроиться ее личным внутренним музыкальным критиком. Но, черт побери, это было весело.

И ей было абсолютно все равно, даже если правильный Макс будет осуждать и подкалывать ее, пока кто-то не переключит его рафинированно-рокерское внимание на себя. А при живом Крисе Мартине это легко исправимо. Патти хохотнула. Чудо, что горе-любовник все еще жив и даже не прихрамывает. Джаред крепко прижимал ее к себе, его горячее дыхание обжигало ее оголенную шею, жадное, отрывистое, она готова была сама прервать весь этот чертов маскарад и неприлично быстро сбежать с вечеринки лучшей подруги, лишь бы услышать, как оно сменяется стонами и пошлыми грязными фразочками, которые у него получалось выдыхать так чертовски возбуждающе что…