– Это Крис оплачивает, забей, – Уильямс рассмеялась. – Кстати, он мне тут звонил… Что думаешь о поездке в Малибу на пару дней?

Первой от этой идеи пришла в восторг Скайлер. Она начала орать что-то по поводу законных выходных и сама пошла собирать вещи Патриции, пока хозяйка квартиры решала, стоит ли ей уезжать.

– Огромный дом, бассейн, частный пляж! – кричала Иендо из спальни. – Можете лить слезы там, если хотите, а я буду лежать возле бассейна, и эта английская нянька для Робин мне коктейли будет подавать. О, Пи, да у тебя тут милые трусишки в ящике! Вибратор лежит по соседству, надеюсь?

Патти сорвалась с места и бросилась в спальню. Вопрос о поездке был решен за считанные минуты.

– Я тоже поеду, – сказал Макс, когда они с Робин остались наедине. – Должен же я знать, где ты теперь живешь.

Девушка вскочила с дивана и накинулась на брата с поцелуями и обнимашками. Он не стал ее отталкивать, пока в гостиную не вернулась Скайлер.

– Как мило, вы такие лапочки, – елейным голосом произнесла она. – Хочется вас обоих потрепать, как щенят.

Макс показал Иендо средний палец, как только Роббс отвернулась. В ответ Скай лишь еще шире улыбнулась.

– Ладно, я пойду вниз, скажу большому Уолли, что мы сначала заедем в Санта-Монику, – Робин взяла с дивана свою сумочку. – Хорошо, что я отправила его пообедать. Бедный Уолли. Пришлось бы ему долго меня ждать.

– В Санта-Монику? – переспросила Иендо, отдергивая футболку.

– Ага, Макс едет с нами, – бросила в ответ Уильямс, скрываясь в прихожей. – И поторопи Патти!

Когда Робби ушла, Скайлер подошла к мужчине и томно прошептала:

– Решил доставать меня даже в выходные? – она провела пальцами по его груди.

– И в мыслях не было, – улыбнулся Макс, перехватив ее ладонь. – К тому же ты ведь не хочешь оставаться наедине с двумя истеричками?

– Ты не можешь знать, чего именно я хочу, – выдохнула она ему прямо в губы и резко отстранилась. Именно в тот момент, когда в комнату вошла Патти.

– Я готова, – Бэйтман откинула со лба прядь волос и нацепила огромные темные очки.

Музыка играла слишком тихо. В темноте Джек несколько раз чиркнул зажигалкой и прикурил очередную сигарету. Сколько их было за последний час? Черт возьми, он не помнил. Подливая себе виски, мужчина не заметил, как в одиночку осушил всю бутылку. Желанное сонное оцепенение, которое обычно испытывают пьяные люди, не приходило к нему. Не сегодня.

Поднявшись с дивана, музыкант подошел к бару и снова наполнил бокал. Сделав несколько глотков, он прикрыл глаза и громко выдохнул. Впервые за всю свою жизнь он действительно думал о смерти. О своей смерти. О той единственной женщине, что теперь могла спасти его от того кошмара, в который превратилась его жизнь. Криво усмехнувшись своему отражению в зеркале, Джек взял бокал и подошел к каминной полке, на которой стояли фотографии Скарлет и Хэнка. Взяв одну из них, мужчина сделал еще глоток виски.

Это были хорошие дни. Хорошие солнечные дни. На фотографии, которую рассматривал Уайт, его дочери едва исполнился год. Улыбающаяся малышка смотрела на него со снимка, сжимая в руке сиреневого кролика. Джек почувствовал, как задрожали его губы. Поставив фото на место, он залпом допил виски и со всего размаху запустил бокалом в стену. Звон разбивающегося стекла опередил отчаянный хриплый вопль:

– Сука!.. – выкрикнул он. – Будь ты проклята!..

Обхватив голову руками, он медленно опустился на край дивана, стоявшего в гостиной, и заплакал. Вся его грудь горела. Он плакал, задыхаясь от обиды, ненависти, любви, радости, от еще большей ненависти… Вряд ли сейчас Джек вообще мог соображать. Он больше напоминал зверя, угодившего в капкан. Боль раздирала его изнутри. Разрывала на части. Пытаясь дышать, он проклинал себя за свою слабость. Если бы только он не был таким трусливым самолюбивым ничтожеством, то пустил бы себе в голову пулю прямо сейчас. Не раздумывая ни минуты. Но он боялся. А еще он ненавидел. И эта ненависть единственное, что питало его теперь. Придавало сил. Желание заглянуть ей в глаза и заставить ответить за все, что она сделала. О, она ответит! Она будет страдать точно так же, как страдает он. Этот союз не может быть разрушен. Никогда…

За час до всего этого Джек ожидал своего загадочного знакомого из детройтского бара в своем доме в Нэшвилле. Когда тот появился на его пороге с огромным бумажным пакетом в руках, музыкант провел его в гостиную и налил им обоим выпить.

– Можете курить здесь, да – ответил Уайт, глядя на то, как детектив тянется к пачке своих сигарет, торчащей из кармана его брюк.

– Мы можем говорить здесь? – уточнил мужчина, закуривая. Он положил пакет на журнальный столик, который когда-то выбирала для этой гостиной Карен.

– Да. Здесь больше никого нет. Горничной я дал выходной.

– Тогда, мистер Уайт, лучше присядьте. У меня для вас более чем интересная история, – он улыбнулся, и от этой противной ухмылки Джека передернуло.

Однако он все же опустился в кресло напротив детектива и спросил:

– Вам удалось что-то выяснить?

– Как давно вы прекратили отношения с Патрицией Бэйтман? – мужчина вскрыл пакет и вытащил оттуда несколько фотографий.

– Не знаю, – Джек заерзал на месте. – Но вы неправильно сформулировали вопрос. Нужно было спросить о том, как давно эта ебаная шлюха сбежала. Она ведь сбежала. Просто сбежала от меня!..