– Ты хороший человек, Патти, – возразил он, ободряюще сжимая ее плечо, – а у хороших людей все в конечном итоге бывает хорошо.

Очередная глупая радужная банальность. Тогда почему же ты закусываешь губу, чтобы не расплакаться, Патриция Бэйтман? Гребаный бурбон. Гребаный Крис Мартин.

В Италии было неплохо. Покинув Малибу, Макс первые пару дней наслаждался свободой, работой и отсутствием истеричных баб в радиусе нескольких метров.

На съемках он был приятно удивлен, встретив Марту Хант. Они прекрасно ладили и успели стать приятелями, поэтому, если удавалось закончить съемки пораньше, вместе отправлялись ужинать в какой-нибудь ресторан, где засиживались до закрытия, болтая обо всем на свете.

Марте двадцать три. И Макс называл ее более приличной копией Кейт Мосс. Золотистые волосы и голубые глаза. Лоб по-рыбьи широкий, а улыбка хитрая и манящая. Она нравилась ему своей простой манерой держаться, чувством юмора и любовью к крепким напиткам.

Спустя четыре дня совместной работы, когда съемки были окончены, Марта подошла к фотографу и, наклоняясь, прошептала:

– Я знаю здесь одно классное местечко, – облизнула губы и улыбнулась. – Что скажешь?

Это был какой-то клуб или бар, они много пили и смеялись. Потом нюхали кокаин и разговаривали, разговаривали, разговаривали… Марта сказала, что ей нравится все, что происходит, а Макс просто поцеловал ее в пересохшие губы.

– Это итальянский поцелуй, – усмехнулась модель. – А я хочу французский!..

Утром они проснулись вместе. Ее обнаженное тело было прекрасно. Ее слова были полны нежности. Но Макс чувствовал себя каким-то потерянным.

Откинув одеяло, он приподнялся и хрипло произнес:

– Ты ведь понимаешь, что это…

– … ничего не значит? – закончила за него Марта, обвивая руками шею. – Может, ты и прав. Но, мне кажется, мы классно смотримся вместе.

Он рассмеялся, глядя на их отражения в стеклянном потолке номера отеля.

С ней было легко. И только поэтому Макс брал ее за руку, прогуливаясь по итальянским улочкам. Их щелкали папарацци, но его это никогда особенно не волновало.

По ночам он обнимал ее, пытаясь не думать о том, что с каждым разом делать это становится все более невыносимо. Не потому, что Марта была плохой девчонкой. Она была классной. А ему было скучно.

Вспоминал о Скайлер он почти каждый день, но не позволял себе забываться в мыслях или чувствах к ней. Ни к кому. Все это любовное дерьмо уже однажды чуть не разбило его жизнь на мелкие кусочки. И теперь его кожа стала толще, покрылась слоем бесконечных татуировок, а сердце… Макс увлекался каждой новой девочкой. Его привлекала новизна. Именно новизна, а не красота или ум. Тем более, что вокруг него всегда были только самые красивые женщины.

Но Скайлер… Он не хотел ломать ее, но чувствовал, что уже сломал. И винил себя в том, какими глазами она смотрела на него в тот день, когда он уезжал из Малибу.

Но все же этого нельзя было знать наверняка. Быть может, Иендо всего лишь хотела поразвлечься. Поразвлечься с ним.

Эта мысль одновременно успокаивала его и приводила в бешенство. В такое бешенство, что по возвращению в ЛосАнджелес ему хотелось как следует встряхнуть Скай и потребовать немедленных признаний. Но зачем? Что бы это изменило для него?

Кто знает?..

Воскресным утром Макс и Марта отправились завтракать. В кафе девушка сидела тихо, уткнувшись в газету. И это ему тоже нравилось. Она была тихой по утрам и читала газеты. Планшет за завтраком выглядел гораздо более убого.

– Твоя сестренка просто прелесть, – с усмешкой произнесла девушка и бросила на стол газету. На первой полосе огромная статья о скандале, произошедшем во время вечеринки Gucci.

Уильямс отхлебнул кофе и, пробежав глазами по тексту, переменился в лице.

– Кажется, Робин почувствовала конкуренцию, – Марта улыбнулась.

Проклятая фальшивая сука! Зависть. Она завидовала, как и все, кто знал Робин лично или работал с ней. Мисс Хант было достаточно одного показа в Нью-Йорке.

– У моей сестры не может быть конкуренток, – смакуя каждое слово, ответил Макс.

– Неужели? – закинув ногу на ногу, Марта расправила плечи. – Я бы на ее месте начала переживать за свою репутацию. Публичный скандал, драка и оскорбления… Кто захочет работать с моделью, которая понятия не имеет о достойном поведении?

– Хочешь сказать, она недостаточно хороша для педиков, которые из года в год шьют уродские тряпки, пытаясь выдать провал за оригинальность?!

– Благодаря этим педикам у нас с тобой есть работа, милый, – она сделала глоток сока. – А у Робин ее скоро не будет. Прости, но я знаю, как это бывает.

– Робин единственная женщина, на которой я бы женился, не будь она моей сестрой, – пытаясь скрыть раздражение, мужчина потянулся за сигаретами. – Она может продавать овощи, мыть полы или ходить по подиуму, без разницы. Роббс алмаз среди стекла.