Утешало только то, что Мартину должно быть не менее хреново, а если учесть, что его ждет еще и разговор с Робин, оставалось только сочувствовать несчастному. И надеяться, что Уильямс переспит смертельную обиду. Тогда как самой Патриции этого не удалось. Она была чертовски зла в ожидании утреней прессы, которая должна была еще раз пройтись по тому, что только затронула в вечерних сообщениях. У них была ночь, чтобы переспать со всеми мыслями, освежить память по поводу всех отношений Уильямс и Уоллис (у последней биография была явно ярче и богача) и, конечно же, не забыть пройтись по самой Бэйтман как следует.

Патриция Бэйтман не делала глупостей, глупости делали ее. Девушка усмехнулась. Отличный пост в твиттер. А еще лучше в инстаграм с селфи на борту самолета. Робин бы точно оценила. В отличие от Бена. Она даже представлять себе не хотела, что он мог подумать, прочтя новости. Оставалось только надеяться, что Бэтмен был слишком занят, спасая Готэм, чтобы листать светскую хронику. Когда-то у него должно было закончиться бесконечное терпение и желание оберегать ее от неприятностей. И милая беседа с бывшим была отличным поводом. Поводом для чего, Патти? Неужели ты действительно веришь в то, что есть какие-то «вы», глупая девчонка? Она с раздражением фыркнула и схватила телефон, хотя и обещала себе не проверять новости до посадки в Афинах.

Ебаная катастрофа. Так Мартин вчера отозвался о своей личной жизни. И она его целиком и полностью поддержала. Ебаная катастрофа – то, что происходило в интернете уже в такую гребаную рань. Надеяться на то, что все это затихнет в локальных масштабах, не приходилось. Шоу Gucci отличилось не только эпатажным показом, но и афтепати. Мейл за мейлом Патти проверяла свои подписки и читала, что о вечеринке написали уже не только американские СМИ. Она методично открывала каждую ссылку и читала все тонны грязи, которые вылились на них с Робин. В конце концов, она уже привыкла читать все это дерьмо. Привыкла к тому, что она стала главной злодейкой светских сплетен. Только вот Робби…

Девушка собиралась уже отложить телефон, убедившись, что прочитала о себе абсолютно все, но заметила сообщение с личным адресом. Адресом Джареда Лето. Этот говнюк не соизволил даже позвонить.

«Привет, Патти,

я не был уверен, что ты возьмешь трубку…»

Черта с два она бы вчера взяла трубку. Хотя нет… она бы ответила, и то, что в ответ услышал бы Лето, ему бы очень не понравилось. Патриция была готова перезвонить ему прямо сейчас и, не стесняясь в выражениях, объяснить, куда ему засунуть его чертово письмо и в скольких экземплярах, но стюардесса попросила выключить все мобильные устройства и не пользоваться ими все гребаные шестнадцать часов с пересадками.

Хотя… в Стамбуле у нее будет целых два часа на то, чтобы сказать все, что она захочет. Если ее не заберут в местную тюрьму за нарушение каких-то местных мусульманских правил поведения для женщин.

Она вновь усмехнулась. Было бы совсем неловко попадать аж в такие неприятности из-за одного мудака, который угрожал ее подруге. По-другому воспринять сообщение о том, как Джаред слезно молил Аннабелль не подавать в суд на Робин, она не могла. Патриция отбросила коммуникатор на соседнее кресло, прошипев:

– Мудак…

– Надеюсь, что вы это не мне, мисс, – сказал ее сосед, протягивая телефон обратно.

– Простите, – Патти попыталась улыбнуться, – просто у меня вчера был очень сложный день.

Она очень надеялась, что на этой прекрасной ноте они распрощаются с неряшливым незнакомцем до конца перелета, когда мило улыбнутся друг другу на прощание, объединенные тайной глупого инцидента с «блэкберри».

– Я вас прекрасно понимаю. Бракоразводный процесс, знаете ли…

Даже если у Патриции до этого были огромные пробелы в той части права, которая отвечала за любые аспекты брака, после долгого, в основном одностороннего разговора с мистером Слоуном она была готова ко всему: от заключения брачного договора и уклонения от налогов до раздела имущества и детей. От мысли о последнем ее аж передернуло от мороза по коже, несмотря на жару и сутолоку в турецком аэропорту.

Джареду Лето безумно повезло. У Патриции Бэйтман нашелся совершенно иной объект для гнева. Какой-то криворукий говнюк посеял ее чемодан где-то между Стамбулом и Афинами. И сейчас она разговаривала с другим криворуким говнюком, который пробивал по базе его возможное положение. И нахрена было вообще так тщательно собирать вещи, если их просто просрут по дороге? Приблизительно в таких же выражениях она обкладывала сотрудников аэропорта и турецкие авиалинии, которые так активно рекламировались в «Бэтмене против Супермена». Надо позвонить Бену и сообщить ему, какие же Turkish Airlines дерьмо. Очень по-робиновому. Тень улыбки коснулась ее лица, но сразу же исчезла, когда криворукий говнюк номер два начал по третьему кругу задавать одни и те же вопросы.

А тем временем самого времени у нее оставалось все меньше. Последний паром на острова, где находилась шелковичная ферма, отходил в пять вечера, видимо, тогда, когда жители этого зажопинска отходили ко сну вместе с заходом солнышка. И ведь неплохо было бы купить хотя бы самое необходимое из того, что было в багаже, пока она еще в пределах цивилизации. Вряд ли в том же таки зажопинске она найдет кремы от Clinique и гель для душа от Givenchy.

К вечеру, когда она на лодке очень болтливого местного, который умудрялся с полсотней английских слов достать ее своим трепом до полуобморочного состояния, добралась до места, то была готова забыть свое обещание не надираться. Вопреки тому, что менее суток назад обещала себе не пить по крайней мере с месяц. Доброжелательные местные жители помогли ей забыть о торжественном обещании, щедро сдабривая ужин вином. И уже несколько бокалов спустя она готова была хвалить Вакха, Диониса или кто тут отвечал за выпивку и оргии следом за древними греками.