Робби цеплялась за руку Криса и улыбалась ему. Со стороны они выглядели совсем юными. Добравшись до базилики Сакре-Кер, купола которой точно слеплены из песка, влюбленные попали в яркий водоворот уличных представлений. Территорию вокруг храма давно оккупировали уличные музыканты, актеры, стоящие неподвижно мимы и темнокожие шарлатаны. Один из таких бросился к Робин и попытался всучить ей шерстяную нитку, которая непременно принесет ей удачу, стоит девушке лишь повязать ее на запястье. И Уильямс почти поверила, но Крис, который был менее доверчивым в таких вопросах, вовремя уволок возлюбленную туда, где какой-то француз играл на гитаре. Народу вокруг него было немного, парнишка явно только начинал зарабатывать таким способом. Крис подошел к молодому человеку и спросил, говорит ли он по-английски. Тот утвердительно закивал, и тогда Мартин начал ему что-то объяснять, периодически кивая на Робин, которая стояла в нескольких шагах.

– Что ты делаешь? – рассмеялась девушка, когда Крис взял у уличного музыканта гитару.

Мартин несколько раз ударил по струнам и улыбнулся в ответ.

– Иди сюда, – позвал он. – Я вчера написал для тебя кое-что.

Залившись краской, Робби подошла ближе под одобрительное улюлюканье небольшой толпы, которая моментально окружила Криса.

Он пел. И голос его периодически срывался. Мужчина дрожал, а Робин ловила каждое слово, обращенное к ней. И его слова били прямо в сердце. Прикусив губу, чтобы окончательно не расчувствоваться, девушка встретилась с Крисом взглядом. Как же она любила его! Любила каждой клеточкой своей души. Чувствуя, как на глазах выступают слезы, Уильямс опустила ресницы и улыбнулась. На ее щеке блеснула тонкая влажная дорожка.

– Зачем плакать, мисс? – спросил ее на ломаном английском, стоявший рядом уличный музыкант. – Он вас сильно любить!

Словно в подтверждение его слов, Крис отложил гитару и, подойдя чуть ближе к Робби, опустился на одно колено.

– Робин, я… – он залез в карман джинсов и вытащил маленькую бархатную коробочку. Собравшаяся вокруг толпа ахнула, кто-то одобрительно присвистнул, а Робин почувствовала, что биение собственного сердца заглушило для нее весь мир вокруг. – Я люблю тебя. И клянусь любить тебя до конца своих дней. И если ты согласишься стать моей женой, то большего для себя я никогда не пожелаю… Ты сделаешь меня самым счастливым мужчиной на свете.

Он осторожно приоткрыл коробочку и, вытащив кольцо, протянул его Робин. Девушка стояла неподвижно.

– Я люблю тебя, – повторил Крис. Голос его дрожал.

– Тогда, – произнесла она чуть слышно, – надень его…

Протянув мужчине левую руку, она едва заметно улыбнулась.

Мартин осторожно взял ее ладонь в свои руки и надел на безымянный палец потрясающей красоты кольцо с розовым бриллиантом. Затем поднес к губам и нежно поцеловал.

Толпа снова загудела. А Робин бросилась в объятия Криса, едва он поднялся. Она чувствовала, как бьется его сердце. Прижимаясь к мужчине всем телом, Уильямс уткнулась в его шею и прошептала:

– Да, да, да… И тысячу раз да!..

Музыкант приподнял Робби и начал шептать ей в губы что-то бессвязное, какие-то глупые признания. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя так. Она была всем его миром. Сегодня и навсегда.

========== Глава 42. Мальчишник ==========

Патти нетерпеливо поглядывала на часы: Макс опаздывал, что в общем-то не было в новинку, он всегда был безответственным сукиным сыном, но не тогда, когда дело казалось работы. Ведь именно под предлогом обсуждения нового проекта она решила выманить его на разговор.

Время шло, Бэйтман раздражалась все больше, а Уильямса не было. То ли он жопой чуял неладное, то ли специально нарывался. Патриция все больше склонялась ко второму.

После греческих каникул и выходных в Париже на нее и так слишком много всего навалилось. Скайлер справлялась в меру своих сил, но просто не могла успевать везде, и Патти была ей благодарна за то, что скопившаяся работа не привалила ее по возвращении насмерть. Они запустились, и от коллекции Скай, как и от украшений Дика в считанные недели не осталось фактически ничего, что можно было бы оставить до скидок ко Дню благодарения или Рождеству. Такой ошеломляющий успех опьянял, но и заставлял работать вдвое усерднее, чтобы говорить об успехе проекта в целом, надо пережить не один сезон. И если с запуском им во многом помогла скандальная реклама в виде ее личной жизни, несколько удачных выходов в свет и отличная команда, которая работала над маркетингом и пиаром, то дальше все будет зависеть только от них, от дизайнеров и нее самой. Они прекрасно понимали это, потому вечеринку по поводу своих первых удачных шагов в фэшн бизнесе решили отложить до более удобного случая, погрузившись в работу над несколькими лимитированными сериями, которые выйдут к зимним праздникам, и весенне-летними коллекциями.

Робин, хвала Мартину, не успела обидеться за отсутствие шикарной тусовки, где может покрасоваться в крутом наряде до того, как станет жирной и дальше по списку. Ее теперь всецело волновала организация свадьбы. И раз это волновало Робби, то и Патрицию соответственно, которая и должна была сделать так, чтобы все пожелания подруги, какими туманными и путанными бы они ни выглядели, воплотились в жизнь в лучшем виде. Бэйтман должна была заниматься тем, что получалось у нее лучше всего – портить нервы окружающим, или, иными словами, организовывать праздник.

А еще она вовсю пыталась втиснуть между всем этим свою личную жизнь, не говоря уже обо сне, коим чаще всего и жертвовала, несмотря на то что синяки под глазами скоро не смогла бы скрыть ни одна тоналка в мире. Бен опять уезжал на съемки, и оба они понимали, что это означало длительную разлуку с редкими звонками на ночь глядя. Патти еще и сама не до конца понимала, что бы означало такое одомашненное желание проводить с ним время, которого не испытывала до того, разве что… Она всегда умела правильно расставлять приоритеты, и работа была на первом месте, потому что только солидный счет в банке мог быть залогом удовлетворения всех ее желаний и стабильности, ее и Оливера. Личное всегда было проще подвинуть, а с Джаредом, который был таким же фанатиком, как и она, даже объясняться не надо было. Но, похоже, мистера Аффлека довольно сложно подвинуть. Во всех смыслах.