Мысли и секунды. Все складывалось в минуты. Ночь.

Осторожно поднявшись с кровати, Крис вышел из спальни и плотно закрыл дверь. На столике в гостиной валялись какие-то бумаги. Сгребая их, мужчина начал записывать все, что ему так хотелось сказать ей. Эта песня должна была стать только ее.

Робин и правда прислала Максу СМС с адресом Скайлер. Только случилось это ближе к вечеру следующего дня в Лос-Анджелесе, после их телефонного разговора, что с разницей во времени означало – Роббс отправила сообщение из Лондона в полдень.

К тому моменту Уильямс уже успел скурить пару косячков, выпить несколько бутылок пива и в очередной раз принял попытку разобраться с фотографиями и пленками, которые были отсняты еще два года назад. В то время он увлекся идеей фотографирования людей не совсем обычных. Снимал инвалидов, некогда отмеченных печатью смерти бывших военных, откровенных уродов с перекошенными лицами. Сейчас Уильямс уже и не помнил, зачем снимал всех этих людей. Наверное, таким образом он пытался противостоять идеальной красоте глянца, тем женщинам, которых каждый день фотографировал по долгу службы.

Давно пора было организовать выставку. И некоторые из его работ были действительно впечатляющими. Но чего-то не хватало. Как и всегда, ему нужна была своеобразная «вишенка на торте». Именно поэтому мужчина сидел на полу посреди кучи фотографий и пытался понять, что именно может стать этой самой «вишенкой». Тело его было слишком легким. Марихуана делала свое дело. Макса клонило в сон.

Услышав, как где-то рядом звякнул его телефон, оповещая о новом сообщении, фотограф поднялся на ноги и, пытаясь стряхнуть с себя сонное оцепенение, потянулся и передернул плечами.

Прочитав сообщение от сестры, он сначала хотел послать всю эту затею с поездкой к Иендо куда подальше и завалиться спать. Но что-то, какой-то природный интерес подтолкнул Уильямса к выходу. Набросив на плечи косуху, Макс спрятал покрасневшие от травки глаза за очками и взял ключи от мотоцикла.

Осознание того, насколько нелепо он выглядит в темных очках в вечерних сумерках, пришло почти сразу, как мужчина вышел на улицу. А вот понимание того, зачем ему вообще ехать к Иендо, так и не приходило. Но, оставаясь дома, Макс рисковал накуриться до того состояния, когда даже наркота не спасает от щемящего в груди чувства тоски.

Спустя полчаса Макс поднимался в квартиру Скай. После поездки на своем любимом «харлее» он чувствовал себя значительно бодрее. Было даже немного волнительно стоять вот так возле дверей ее квартиры и ждать, пока Скайлер откроет. Или не откроет. Ее же попросту может не оказаться дома. Лоб Макса покрылся испариной.

Когда дверь перед ним резко распахнулась, а на пороге возникла Иендо с неоново-розовыми волосами, которые крупными волнами спадали на плечи, мужчине на несколько секунд показалось, что у него начались галлюцинации. Слишком ярко. Точно прямо в глаза ударил малиновый луч света. Макс не придумал ничего другого, как надеть очки.

– Ты что тут делаешь? – пытаясь скрыть удивление на грани шока, осведомилась девушка.

– Иендо, ты веришь в то, что бывают вещие сны? – совершенно серьезно спросил Уильямс, проходя внутрь. Он попросту отодвинул Скай, будто заходил к себе домой.

Уставившись на Макса, девушка скорчила злобную гримаску и сложила руки на груди.

– Ты пьян, Уильямс? Пьян или обдолбался?

– Я просто ослеплен твоей красотой, – улыбаясь, ответил Макс. Он обернулся и подошел ближе, разглядывая Скайлер из-под очков. Шаг и еще шаг. Ему казалось, что от девушки пахнет мятой.

Иендо закрыла дверь и прижалась к ней спиной.

– Скучала по мне?.. – хриплый шепот Макса запутался в ее волосах точно так же, как сама Скай запуталась в своих чувствах к этому мужчине. Ей хотелось немедля более ни секунды прижаться к его губам, ощутить их вкус, пропитанный дымом марихуаны. Она жаждала, чтобы его ладони блуждали по ее телу, как тогда, в самую первую ночь. Близость тела Макса совершенно опьяняла Иендо, лишая ее возможности рассуждать трезво.

И все же…

– Нет, – прошептала Скайлер. Выставив вперед руки, она уперлась ладонями в грудь Макса.

Уильямс снял очки и, проведя загрубевшими пальцами по ее щеке, притянул к себе за подбородок.

– А я скучал, – другая его рука скользнула по бедру девушки. – Мне даже приснилось, что ты перекрасила волосы. И ты перекрасила…

Он пропустил между пальцев несколько ярко-розовых прядей. Скай хотелось улыбнуться, но вместо этого она лишь плотнее сжала свои маленькие губы, обведенные красной помадой. Она знала, что должна бороться. И несколько ночей, которые она провела, роняя на подушку пьяные слезы, окончательно убедили ее в этом. Скай рассматривала в интернете фотографии, на которых Уильямс гулял по Италии с какой-то девушкой модельной внешности и обнимал ее точно так же, как сейчас пытался обнимать саму Скайлер. Ревность вновь выжигала ее изнутри. И как бы глупо не было ревновать того, кто никогда не был и не будет твоим, она ревновала.