Бэйтман, слушая всю эту ерунду из пресс-релиза уже который раз, мысленно билась головой об стенку, но мило улыбалась и делала вид, что ее это вновь интересует. Том тоже натянул улыбку, которую Рэй воспринял как поощрение и перешел к технике огранки драгоценных камней. Патти молилась, чтобы Влашиха не решил из вежливости еще и спросить об оправе, например.

– О, ты уже здесь, – поздоровалась Робби не самым вежливым образом.

– А ты опаздываешь? – спросил ей в тон Том.

– Смотрю, вы настроены на плодотворное и приятное сотрудничество, – заметила Патти, хватая Робби за руку и шепча ей что-то на ухо.

Патриция отправилась в гримерную вместе с подругой. Как бы ей ни хотелось понаблюдать за процессом облачения Тома в шикарный черный Lanvin, но вправить мозги Уильямс было важнее. Не хватало ей только латиноамериканских страстей на съемочной площадке. После пускай хоть поубивают друг друга, может, хоть Влашиха выебет из нее всю эту джекуайтовскую дурь.

– Не расскажешь мне, что происходит? – спросила Бэйтман, как только дверь за ними захлопнулась.

– Ничего, – Робин нахмурилась и плюхнулась в кресло.

– Вот и славно, – фыркнула Патриция, – значит, никаких проблем с фотосетом у нас не будет.

Она решила отступиться, но лишь на время, сейчас лучше не ворошить осиное гнездо, но дома Патти устроит полную дезинсекцию и несколько убийств, если того потребует дело.

– Мисс Бэйтман, – озадаченный голос одного из стилистов вернул ее к жестокой реальности, где ей только предстояло разгрести тысячу и одну проблему. – Что нам с этим делать?

Девушка непонимающе посмотрела в сторону гримера и застыла на месте, когда увидела отражение Робби в зеркале. На шее подруги красовались фиолетовые, почти черные полосы набравших полный цвет синяков. Она просто онемела от ужаса.

– Представляешь, Патти, – весело залепетала Робин, пока Патти подходила ближе, чтобы убедиться, что все это не страшный сон, – эти идиоты притащили на съемки питона. И он как начал меня душить…

– Пальцами, – подсказала Бэйтман, закипая от злости.

– Ну да, – тут же охотно согласилась Робин, – то есть нет. Какие у питона пальцы, – и нервно хохотнула.

– Мисс Бэйтман, – очередной ассистент ассистента появился в дверях, – вас ждут на площадке.

– Одну минутку, – попросила она, и когда парень скрылся за дверью, злобно прошипела: – Если этот питон попадется мне на глаза, я его лично кастрирую.

– Загримировать это просто невозможно, – сокрушался визажист.

– Сделайте все возможное, – отрезала Бэйтман, – а затем возьмите газовую красную шаль вместо высокого ворота к платью, колье как раз красиво ляжет поверху. И чтобы никто на съемочной площадке не знал о произошедшем. Ясно?

Спустя час Робин появилась на площадке в своем кроваво-красном облачении, заставив Тома на несколько секунд потерять способность мыслить, говорить и даже дышать. И это произошло не только с ним. Едва слышно ахнули фотограф, его ассистент, а визажист Робин, казалось, и не собирался скрывать своих эмоций. Очередной гей-служитель красоты попросту захлопал в ладоши, когда Уильямс подошла к Тому и натянуто улыбнулась.

– Боже мой, вы оба просто мечта! – с восхищением воскликнул визажист, складывая на груди руки. Затем обернулся к Патриции и шепотом спросил: – И как вам удалось заполучить этого немецкого симпатягу?

– Дернула за нужный рычаг, – хитро прищурившись, ответила Бэйтман.

Тем временем фотограф уже начал раздавать указания от которых лицо Уильямс менялось, превращаясь в маску, на которой застыла гримаса из серии «я никогда не буду этого делать!». Том же, напротив, выглядел собранным и довольно счастливым. Проблема была лишь одна: даже когда он говорил с фотографом, глаз от Робин отвести явно был не в силах.

«Корона» Уильямс с каждой минутой сияла все ярче. Она делала вид, что не замечает блестящих глаз Влашихи, взглядов, полных обожания. Она вообще решила, что будет глупо уделять ему внимание. И от этого держалась холодно, что совершенно ей не шло. Даже какая-то тупая шутка осветителя, выбившая из Роббс пять минут смеха, который в конечном итоге заставил ржать половину съемочной площадки, в очередной раз доказали Тому, что она плохая актриса. И изображать стерву – роль, которая удается ей хуже всего.

– И помните, это должна быть борьба, – фотограф продолжал наставлять. – Покажите мне настоящую страсть! Трон здесь совершенно ни при чем, забудьте о нем, я хочу видеть между вами… Я хочу… Представьте, что вы любовники, думайте о сексе! Хочу, чтобы все было по-настоящему!..

– Боже!.. – Робин закатила глаза. – Может, мы уже просто начнем?

Том улыбнулся ей и подошел ближе.

– Да, всем внимание! – фотограф был эмоциональным парнем. – Мы начинаем! Заткнитесь там, сзади, будьте так любезны!