Несмотря на всю свою злобу, которую Уайт мечтал обрушить на белокурую головку Патриции, он понимал, что теперь Бэйтман слишком «высоко сидит». Несколько раз за последние сутки Джек представлял, как однажды заставит эту суку умолять. Патриция должна быть у его ног, старательно вылизывать белоснежные туфли гитариста и просить о том, чтобы он простил ей все эти глупости. Глупости вроде ебаного актеришки, который наверняка трахался с ней в отеле, который…

Сжав кулаки, Джек почувствовал, как короткие ногти до боли вырезаются в кожу. Но что было ему до этой боли, если теперь он испытывал мучения куда сильнее. Каждый день после проклятой встречи в Лос-Анджелесе, каждый блядский день!..

Нет, сейчас ему точно не нужны публичные скандалы. Карен обязательно попробует воспользоваться этим, чтобы вновь попытаться отнять детей. О да, эта рыжая сука наверняка будет счастлива только, если до конца отравит ему существование! Черт!

Уже в отеле Джек начал испытывать непривычное для себя чувство страха. Перед глазами проплывали заголовки статей, обличавшие его в жестокости и безумии, а комментарии ублюдков вроде ссыкуна Карни лишь помогали представить полную картину всего того, что может произойти, если… Если только Робин Уильямс не настолько глупа, чтобы простить его.

Взяв листок бумаги и ручку, Уайт опустился на диван.

– Несколько слов о раскаянии?.. – произнес он вслух, глядя на свое отражение в зеркале, висящем на стене.

Его губы тронула совершенно безумная улыбка.

И как часто в последнее время он писал все это дерьмо?! Сначала переписка с Карен, которую та любезно предоставила на суде, а потом какие-то ублюдки слили все в сеть, и вновь поднялась настоящая буря. Затем публичные извинения перед хуесосами типа Ауэрбаха и толстожопой страдалицей Адель.

У него было столько слов. Но она не захотела слушать. Да, именно та, которой он хотел бы сказать что-то очень важное, она не стала слушать. Она предпочла в этот момент трахаться! Трахаться! Трахаться!

Со злостью скомкав начатое письмо, Джек хрипло прошептал:

– Шлюха!.. Ты такая же ебаная шлюха, как и все, Патриция Бэйтман!..

В этот момент Уайт услышал в коридоре чье-то пение. Оно становилось все громче, но внезапно оборвалось перед тем, как в дверь номера тихонько постучали.

– Открыто! – Джек поднялся с дивана. В дверях появилась улыбающаяся мордашка Лилли Мэй.

– Привет, – скрипачка кивнула. – Лало просил передать, что там какие-то проблемы у звукачей или техников, я так и не поняла, что именно…

– Что он еще сказал? – мужчина нахмурился.

– Они, вроде, говорят, что слишком много электроники, какие-то правила безопасности или что-то типа того, – Лилли Мэй беспомощно развела руками.

– Я сейчас сам поеду туда и все проверю, – Джек огляделся в поисках своего «айфона». – Эти ублюдки вечно не могут нихера сделать нормально!

Девушка кивнула и уже собиралась прикрыть за собой дверь с другой стороны, как вдруг Уайт окликнул ее.

– Это ты сейчас пела в коридоре? – спросил он.

– Привязалась дурацкая «Pretty Hurts», – с усмешкой отмахнулась Лилли Мэй. – Ненавижу Бейонсе, ее слишком много.

Джек рассмеялся.

– Если бы я не знал, что ты «живешь» на кантри фестивалях, решил бы, что ты ее поклонница.

– Не представляю, кто слушает это, – задумчиво проговорила она в ответ. – Сплошная подделка, блестящая снаружи, но совершенно пустая внутри. Никогда не поверю в то, что женщина, на пальце у которой бриллиантов на сумму больше, чем я могу себе представить, будет серьезно задумываться о проблемах других женщин… Весь этот модный феминизм в ее песнях… Глупо.

Джек подошел ближе к девушке и по-дружески похлопал ее по плечу.

– Именно поэтому я рад, что ты здесь, – проговорил он. – Мы оба знаем, что настоящего вокруг осталось не так уж и много.

Лилли подняла на Джека глаза полные обожания. В такие моменты, когда он продолжал убеждать ее в том, что она и так знала, гитарист казался девушке почти волшебным созданием. Настоящим до кончиков пальцев. Человеком, который дышал музыкой, подобно ей самой.

Как только Лилли Мэй ушла, Джек позвонил Лало, затем попросил машину и уже из нее решил сделать еще один звонок.

– Мужик, рад тебя слышать! – голос Шона Картера звучал как и всегда приветливо.

Jay-Z и Джек Уайт были не просто музыкантами. Они оба были бизнесменами, у каждого за плечами стояла огромная империя. Проще говоря, они были похожи. Именно поэтому Картер доверил издание своего прошлогоднего сингла «Open Letter» на виниле именно Third Man Records, хозяином которого являлся Джек. И остался очень доволен результатом. Виниловая открытка, в которую превратили песню Jay-Z, не вошедшую в альбом, разлетелась как горячие пирожки, укрепив дружбу между мужчинами. И еще немного обогатив их обоих.