– Как семья? – спросил Джек, посмеиваясь.

– Отлично, все отлично! – Картер щелкнул зажигалкой. – Слышал про твое выступление в Нью-Йорке.

– Да, была отличная публика, – кашлянул Уайт. – Послушай, тут такое дело… Одна моя подруга, она мечтает попасть на шоу твоей жены, и я…

– Никаких проблем, брат, – перебил его Шон. – В декабре у Бейонсе выступление в Нью-Йорке.

– Отлично… – неуверенно проговорил Джек.

– Что-то еще? – уловив его интонацию, спросил репер.

– На самом деле, да, – музыкант опустил стекло. Мимо медленно проплывали пейзажи чужого города. – Мы немного повздорили, и я хотел обрадовать ее.

– Черт, мужик! – Картер вновь рассмеялся. – Почему ты сразу не сказал, что это для твоей девочки. После Хэллоуина планируется частный концерт в Майами. Я попрошу жену лично подписать эти приглашения. Будете нашими гостями.

Легко и быстро. Как и все в мире, где нет возможности сказать «нет». Через несколько часов набор с извинениями для Робин Уильямс был готов. Пластинка, пригласительный на частную вечеринку и выступление, подписанный самой мисс Ноулз-Картер, и короткое письмо, которое Джек написал за полчаса до начала своего выступления на Lollapalooza.

Когда синие лучи прожекторов вновь коснулись его лица, а многотысячная толпа начала скандировать строчки «Seven National Army», Джек впервые за последние сутки позволил себе забыться и вложил в гитарный риф всю свою ярость.

Ярость, боль и тщательно скрываемый страх.

Патти захлопнула за собой дверь и дико взвыла волком, сползая по стенке. Все ее естество требовало мести, кровавой и жестокой, в лучших традициях одного французского парня на неаполитанском троне эпохи Возрождения, который любил обедать в окружении человеческих чучел. Карл подал чертовски хороший пример того, как надо обходиться со всякими рукожопыми ублюдками. Пример выдержки и терпения. Если бы могла, Бэйтман исполосовала бы Минни так, чтобы ни одно опознание не поняло, в какую мясорубку та попала. Можно было бы и прозаично задушить. Только вот к свиданию с Майклом это не придвинудо бы ее ни на секунду, как и не исправило того, что она уже опаздывала.

Девушка издала очередной звук издыхающего в агонии волка и беспомощно уставилась на залитую кофе блузу. Убийство и наряд полиции не выход. Патриция закрыла глаза и попыталась отрешиться от окружающей суеты, как учил ее какой-то мастер то ли по йоге, то ли еще по какому дзену. Она никогда не была сильна в восточных философско-фиг-знает-каких течениях, наверное, потому, что вникать в вещи, которые учат ждать, пока труп врага проплывет мимо из доброй воли вселенной, было не по ней. По ней было спустить этот труп первой, пока живой и здравствующий враг не опередил ее. Вместо пустоты и дзена она представила, как бьет по морде незадачливую Манро и выдирает ее наращенные патлы. Полегчало. Настолько, что красная пелена ярости и отчаяния отступила, и она начала мыслить связно.

Минни съежилась и попыталась слиться с кулером, когда мимо нее пронеслась Патриция Бэйтман. К счастью ассистентки, шеф была занята совершенно другими мыслями и спешила к фотографам, пока те не разбежались по случаю пятницы.

– Тед, – облегченно выдохнула она, застав мужчину на месте, – ты-то мне и нужен. Мне срочно нужно что-то не претенциозное, но изысканное, а ты в этом завале разбираешься лучше всех.

Завалом была комната, в которой хранились трофеи с различных съемок, не востребованные назад модными домами, испорченные криворукими ассистентами или подаренные в качестве взятки пронырливыми рекламщиками. А вы бы не приняли платье от Valentino, руководствуясь глупыми этическими убеждениями? Приняли и попросили бы еще одно. В THR давно смеялись, что к концу каждого сезона с такими стратегическими запасами можно устраивать гаражную распродажу, но благородные планы о кутюре для народа срывались на том, что отправить торговать было некого. До сегодняшнего дня. В контракте Минни не было четко прописанных обязанностей. Патриция усмехнулась.

– Манро? – переспросил Тед, в чем не было абсолютно никакой нужды, потому что крик Бэйтман был слышен по всему зданию, как и всхлипывания рыжей дурочки, которая пыталась предложить застирать креповую блузу в дамской комнате. – Мне жаль, Патти, но давай уж как-то сама. Я пообещал Саре посидеть сегодня с Роном и Триш.

Представьте себе, в фешн-индустрии бывают и натуралы, правда, не совсем нормальные, потому что нянчиться парень собрался не с детьми своей бывшей супруги, а с двумя девон рексами. Жутчайшее издевательство над кошачьими, скрещенное с овцой. Фотографии этих малышей (полтора года от роду) красовались на рабочем месте Теда повсюду: на заставке монитора, в рамочке на стопке бумаг, приколотые к доске с редакционным планом. Эти твари не только питались лучше Патриции, которая до конца рабочего дня не всегда успевала выскочить на ланч, но и заполучали фотосеты получше некоторых приглашенных звезд.

– Пожалуйста, Тедди, – взмолилась Патти, зная, что парень не уступит ее очаровательно выпяченным губкам и блеску слез в глазах, – я и так уже опаздываю на свидание к самому сексуальному мужику во всем ЛА.

– К Кевину Костнеру? – переспросил он с такой надеждой в голосе, что Патриция на миг засомневалась в его правильной ориентации.

– К Майклу Фассбендеру, – уточнила во избежание недоразумений с очередным женатым мужиком.

Тед как-то сразу поник и обиженно уставился в ответ.

– Но в Санта-Барбаре Кевин точно номер один, – улыбнулась девушка, пытаясь загладить вину. Ей кровь из носу нужен был гид по застенкам и захолустьям, который в куче пережитков странных превратностей моды найдет что-то, что будет выглядеть свежо даже спустя много лет.

– Пойдем уже, – махнул рукой Тед, и Патти решила в следующий раз, когда он где-то напортачит или впадет в творческий кризис, быть с ним помягче.

Но и воспользовавшись его помощью, Бэйтман не собиралась брать первую попавшуюся вещь. Они довольно долго перебирали варианты, пока Тед не достал черное длинное в пол платье, смутно знакомое по фотосету к одной сверхьестественной тинейджерской драме. Патриция уже тогда думала, что этот романтический полупрозрачный подол – скорее недоработка BCBGMAXAZRIA, чем хороший пример соблюдения правила о том, что, открывая одну часть тела, надо скрыть другую.