Но в композицию её аромата вмешивалось что-то лёгкое, едва заметное за основной гаммой. Сперва я не понял, что это, но потом узнал: тот самый редкий запах страха. Конечно, для людей это что-то совершенно неощущаемое, но мы, драконы, могли чувствовать даже сладкий аромат любви или переплетение мускусных и хвойных ноток задумчивости.

Но страх этой девушки показался мне совершенно новым. В нём, конечно, было много похожего на обычную человеческую эмоцию, но всё было многократно усилено. Я слышал терпкие нотки пачули, лаванды, перемешанные с запахами корицы... во всяком случае мне так казалось.

Девушка всхлипывала, содрогаясь всем телом. Я понял, что быть при ней драконом - не самая лучшая тактика, потому мгновенно принял обыкновенный облик (если можно было назвать неземную красоту и исполинский рост обыкновенными). Вокруг массивного драконьего тела взвился столб дыма, а когда он через секунду опал, перед девушкой стоял я, только без одежды. Но стыда мы, инкубы, не знали, потому я ни капли не смутился. Ведь она была человеком, а значит животным. Но у меня, признаться, не поворачивался язык даже в мыслях назвать её животным.

Я дотронулся до её руки, которой она старалась закрыться от меня. Она сначала и не поняла, что произошло и напряглась, отнимая руки от себя. Когда её глаза метнулись к моему лицу, то девушка в страхе снова закрылась руками. Я терпеливо глядел на неё, пока она снова не открылась и не посмотрела мне в глаза.

– Где лекарь?
– спросил я на ломанном человеческом, что был в ходу у людей в наших землях, и тут же пожалел, что не занимался им усерднее. Девушка замерла, и мне показалось, что она перестала дышать. Она во все глаза беззастенчиво разглядывала меня, лишившись всякого страха. По крайней мере, пока. Будь у меня больше времени, я бы дал ей вволю насмотреться, но так как мне не позволяли обстоятельства, я схватил её за плечи и встряхнул как следует.

– Где лекарь?
– членораздельно повторил я. Девушка испуганно вздрогнула и пролепетала:

– Я одна в городе... при вашем прибытии... я испугалась... меня не искали, а мать звала... я хотела тоже убежать, но меня не пустили...

Она говорила сбивчиво и не очень ясно, так что я ещё несколько секунд старался разглядеть смысл в её словах.

– Одна в городе?
– прошептал я.
– Что это значит? Где все люди?

Последнее слово сорвалось с моих губ почти как ругательство. Девушка сглотнула, дрожа от страха под моими руками, и уже громче заговорила:

– Все мужчины пошли к дому инкубов восемь дней назад, мой господин!.. я простая крестьянка, меня не искали, но всех женщин отправили в селение к югу отсюда... я потерялась, и меня забыли здесь...

– Что людям делать в доме инкубов?
– прорычал я, медленно осознавая, что мы были единственными инкубами в округе. Сначала оцепенение сковало моё тело, но потом вскипела ярость. Я впился в плечи девушки своими ногтями настолько, что по её коже потекли струйки крови. Где-то на краю сознания я подсчитывал, что человеческим ногам как раз восемь дней и требуется, чтобы пройти долину смертных, переправиться через реку, а там уж пересечь нашу практически необитаемую долину, где одиноко стоит наш дом в окружении сухих крючковатых яблонь... и добраться до моей семьи.

– Главная женщина этой семьи крала у нашего селения девушек, чтобы прокормиться, мой господин!..
– виновато забормотала она, корчась от боли, - Мужчины не были довольны и решили отомстить ей...

– Но чёрт вас всех дери, как они узнали, что сегодня как раз такой день, когда они могут уничтожить её?!
– закричал я прямо ей в лицо на родном древнеинкубском наречии. Я, может, и недооценивал людей, но они никак не могли предвидеть сегодняшнюю слабость и беспомощность моих родителей! Даже если у кого-то из них и проявлялись какие-либо способности к магическому предвидению будущего, другие люди поспешили бы избавиться от выродка.

Девушка задрожала, по щекам потекли слёзы, и я удивился, когда она ответила нетвёрдым голосом на моём родном языке:

– Они не знали... месть обдумывали давно... мой отец тоже пошёл...

Мне показалось, что в её голосе звучала какая-то гордость за то, что члены её семьи смогут отомстить моей матери за её злодеяния, о которых знала вся наша семья, но закрывала на это глаза - в конце концов маме тоже необходима кровь, она же не травоядное, а дракон. И тогда мне стало ясно, что эта девчонка - самый обыкновенный человек, наделённый врождённой ненавистью к бессмертным. Я представил, как те, что вышли к моему дому, протыкают Сиатрию (а заодно и мою ещё не родившуюся сестру) своими грязными мечами, и вся та ненависть к людям, что жила во мне, вылилась на девушку. Резким движением я обхватил её лицо ладонями, сжал и дёрнул в сторону, сворачивая ей шею. Её глаза с ужасом уставились на меня, не понимая того, что она совершила, чтобы быть убитой. Я нетерпеливо отбросил её тело от себя, оно с глухим стуком ударилось о стену и повалилось на камни площади, где мы с ней стояли. В тот момент с губ моих сорвался вопль ярости и безысходности.

Чёртовы люди! Зверьё!

Я повернулся к всё ещё тёплому трупу девушки, чья голова была вывернута под неестественным углом. Перевоплотившись в дракона (и разворотив при этом большинство близстоявших зданий), я, что было сил, забил крыльями и поднялся слишком высоко даже для меня. Но я не обратил на это никакого внимания и, неустанно работая серовато-голубыми крыльями, устремился к своему дому. Обратный перелёт, как мне показалось, занял куда больше времени, чем полёт в Голденбрук. К ужасу моему, я не мог разглядеть ничего, но вовсе не от того, что находился слишком высоко, а из-за дыма, окутывавшего почти всю долину. Запах гари наполнял пространство. Я полетел ещё быстрее, наверняка ещё ни один настолько юный дракон, как я, не летал с такой скоростью. Ветер, казалось, грозился разорвать меня, воздух выбивал все мысли из головы...