И тогда меня посетила одна мысль: если те леса настолько ужасны, а переход через горы невероятно сложен, как удалось юному человеку пройти там и остаться живым?

– Как ты выжил там?
– требовательно спросил я. Меня не волновала резкость моего тона, да и юношу, похоже, тоже.

– Я забыл представиться, - произнёс он вежливо, но явно желая уйти от ответа.
– Хейн.

И протянул руку, впиваясь мне в глаза своими и ожидая, что я её пожму. Осознав, что дальше наше общение будет продолжаться только на эльфийском языке, я немало взбесился (потому, как мне казалось, что юноша вовсе не так хорошо владеет инкубским, как мне казалось. На самом деле и я не был асом в эльфийском, но всё же, как бы я не преуменьшал свои способности, я говорил на нём довольно-таки свободно).

Я понял, что если выполню его немое желание (а именно забуду о своём вопросе и просто продолжу наше знакомство за поисками моих родителей), то он воспользуется этим и не откроет мне правды. Наивный человечек! Да я таких как он не просто насквозь вижу, но и прожираю насквозь. Интересно, какое у него будет лицо, если сказать ему об этом? Но мне почему-то казалось, что он никак не отреагирует.

Потому я сразу перешёл к действиям.

Отклоняя его руку, я подступил ближе на шаг. Так близко, что я ощущал его горячее (даже слишком горячее для человека) дыхание. Юноша слегка напрягся, а я, не теряя ни минуты, схватил его за горло. Всё-таки убивать желания не появилось, потому я не попытался удушить его, а просто ради пробуждения в нём страха встряхнул.

Хейн вяло болтался у меня в руке, став похожим на тряпичную куклу, но его глаза всё также впивались в мои, становясь всё светлее и светлее, пока не приобрели нежный песочно-зеленоватый цвет. Когда я понял, что причиняю ему боль, меня пронзила ещё одна мысль: я не могу ему больше её причинять. Это ощущение его беспомощности обернуло вспять всю мою силу и направила её на меня самого. Странно, что я вообще хотел заставить его делать что-то ведь он такой... такой...

– Хороший?
– насмешливо сказал Хейн. В его глазах я увидел отражение своего лица - встревоженного, немного пристыженного и глуповатого. Внезапно оно изменилось и наполнилось яростью.

– Прекрати!
– крикнул я, сам точно не понимая, прекратить что я его призываю, но моя рука, совсем не повинуясь мне, уже медленно легла по шву штанов.

– Правда, неприятно, когда твоим сознанием управляют, твои мысли перестают тебе принадлежать, Киона Асгейр?
– язвительно зашептал Хейн, в то время как я, трясясь от унижения, отступил на шаг от хлипкого на вид юнца. Чёрт возьми, так вот почему он путешествует! Небось, его сожители изгнали, когда у мальчишки начал проявляться его "талант": управлять сознанием и действиями людей.

– Я понимаю, почему у тебя нет постоянного дома, - свирепо (как мне показалось) сказал я. - Люди не любят проявлений магии! А ты, я смотрю, обладаешь интересным даром.

Я понял, что голос мой был скорее заинтересованным, нежели враждебным, чего бы мне так хотелось. Хейн уже не глядел мне в глаза, потому я ощутил лёгкость в мыслях и движениях. Он пробормотал, будто не был доволен своими возможностями:

– Зато ты уже не думаешь о родителях, верно?

На мгновение я не понял, о чём он вообще говорит, зато через секунду воспоминания опять нахлынули на меня, и я со стоном отступил ещё на один шаг назад. Его слова меня задели. Очень сильно. Неужели даже магия какого-то человека (а теперь я сильно сомневался в том, был ли Хейн человеком) способна разрушить моё стремление найти хотя бы тела родителей? И разве я не хочу увидеть свою сестру или хотя бы то, что с ней стало?

Внезапно забота о ребёнке мне показалась куда важнее, чем уход за трупами, потому я тихо спросил, стараясь не выдать своего напряжения и гнева, обуревавшего мной, и не поднимать глаза:

– Где моя сестра?

– Кто?
– удивлённо переспросил Хейн. Мне показалось, что он искренне не понимал, о ком я говорил, потому я взглянул на него.

– Ребёнок, - нетерпеливо ответил я. Его зелёные глаза постепенно возвращались к своему первоначальному цвету, что обрадовало меня. Значит, силу свою он больше не применяет.

– Ах, это!
– воскликнул он. Возможно, у меня воображение разыгралось, но в этих нескольких слогах собралась невероятная нежность, будто он говорил о собственном чаде. Меня это слегка встревожило, но я не обратил внимания.

Хейн отошёл от меня на несколько шагов к небольшой старой яблоне и наклонился над чем-то. Я узнал в этом "чём-то" тот самый бесформенный свёрток, который рвал тишину вокруг неприятными криками. Юноша бережно взял его на руки и понёс ко мне.

Как ни странно я впервые в жизни не ощущал запаха: ребёнок вообще ничем не пах. Даже воздух вокруг него терял свои ароматы.

Хейн передал мне малышку, и я рассеяно прижал её к себе. Она показалась мне невероятно горячей, будто я держал в руках маленькое солнце, даже сквозь ткань, в которую она была завёрнута. Девочка не плакала, только с неприкрытым интересом разглядывала меня. У неё были большие ярко-синие глаза, точно копирующие отцовские, и пучок белых, точно снег, волос. Она была похожа на меня. Мне так казалось.

– Прелестная, здоровая и крепкая девочка. Я нашёл её у тела женщины, - заверил Хейн. Его глаза не отрывались от лица малышки, в то время как она не обращала на него никакого внимания. Как и я, в общем-то.