Миттлайдеру семьдесят три года – ровес-ник Октября. Для своего возраста отличается со-вершенно невероятной энергией. Адвентисты вообще по большей части вегетарианцы, но Миттлайдер переплюнул всех. Он не ел ни ры-бы, ни мяса, не употреблял молока и молочных продуктов. По-моему, он вообще питался одни-ми семечками. В сентябре профессор уехал до-мой, взяв с руководства семинарии обязательс-тво построить одно и другое, и третье.

В январе дед неожиданно прилетел, что-бы проверить, как идут дела. Уже со второго дня стало ясно - что-то с ним происходит не то. Миттлайдера шатает, его все время почему-то ведет влево. Вначале посчитали, что старик просто не пришел в себя после долгого пере-лета. Потом уложили его в постель и вызвали местных врачей. Врачи бодро сказали, что чело-век, мол, пожилой, устал и нужно какое-то вре-мя полежать.

На следующий день поздно вечером рек-тор звонит мне домой.

– Юрий, доктору Миттлайдеру плохо. Мы отправляем его в Тульскую областную больни-цу. Вы не могли бы поехать с ним и остаться там на несколько дней?
–

В Тулу мы ехали ночью на расхлябанном "Рафике", в котором жутко воняло бензином. Лежа на носилках, Миттлайдер говорил о работе и планах на весну. Я же всем сердцем надеялся, что не потеряю сознание в этом угарном чаду, и нас не придется выносить из машины обоих.

Миттлайдер человек одержимый и кроме работы ни о чем другом говорить и думать не может. Свой метод он разработал в начале шес-тидесятых. После этого объехал весь белый свет, причем далеко не самые радужные его уголки. На его боевом счету три года работы на Новой Гвинее, потом остров Фиджи, потом Аф-рика - Руанда, Намибия и другие блаженные места. Мексика, Колумбия, Окинава .... вся география. И так почти тридцать лет.

В Тулу мы добрались глубокой ночью. Больница, естественно, переполнена, и нас втис-нули в челюстно-лицевое отделение - в одну палату. С утра деда повезли в диагностический центр.

Все разворачивалось по классическим со-ветским канонам. Для переноски носилок выде-лили четырех пациентов челюстно-лицевого от-деления. Клиентура в этом отделении специфи-ческая, в основном люди трудной судьбы, жерт-вы уличных баталий и семейных драк.

Итак, деда накрыли потертым серым одеялом и спустили на носилках вниз в вести-бюль. Там носилки аккуратно поставили попе-рек входа, а угрюмые челюстники пошли выяс-нять, должны ли они ехать вместе с нами. Выяс-нение затягивается, а между тем входящие и вы-ходящие переступают через лежащего на носил-ках профессора. Наконец упрямых челюстников уговорили и после неловкой суеты они выносят Миттлайдера из больничного корпуса - вперед ногами.

В диагностическом центре все выдержа-но в тех же тонах. Носилки поставили в вести-бюле и про нас забыли. Я пытаюсь объяснить, что это доктор, всемирно известный специалист, но тетка в несвежем халате тут же ставит меня на место.

Тульский диагностический центр открыл-ся совсем недавно и оборудован самой совре-менной американской техникой. Первым этап - томографическое сканирование мозга. Сижу ря-дом с проводящей томографию женщиной-вра-чом. Прошлым летом она приезжала посмотреть нашу программу и знает Миттлайдера. Смотрю на дисплей с ощущением нереальности. Через стекло виден лежащий Миттлайдер. Над голо-вой его что-то вроде арки. А на экране в то же время вижу внутренность мозга. Какие-то щел-кающие и жужжащие звуки. Через какое-то вре-мя врач вздыхает:

– Жалко. Какой хороший человек.
–

– А что такое?
–

– У него опухоль мозга.
–

– Это безнадежно?
–

– Да, он может прожить еще несколько дней, может быть, неделю.
–

Вот так. Смотрю на Миттлайдера. Очень тяжелого, неуживчивого характера старик. И со-вершенно редкий для нашего времени идеалист, который не только мечтает накормить все чело-вечество, но ради этого полжизни провел вдали от своей уютной, чистенькой и благополучной Америки. Он живет, но уже приговорен. Как-то трудно такие вещи воспринимаются.

Пока мы были в диагностическом центре, для Миттлайдера освободили палату в хирурги-ческом отделении. Для меня тоже выделяют осо-бую палату - с телефоном и холодильником. Что-то вроде люкса для хворых начальников.

Следующие несколько дней для меня со-вершенно сливаются. Дед не спит несмотря на массивные дозы снотворного. Он бредит, потом как бы приходит в себя и опять начинает гово-рить о работе. Потом снова теряет представле-ние о том, где находится, думая, что он в родном Солт-Лейк-Сити.

Мне пришлось взять на себя обязанности няньки. Хотя Миттлайдер для больницы особый пациент, но преодолеть советскую организацию труда совершенно невозможно. Она успешно сопротивляется всем усилиям персонала.

Однажды, перенося деда на кровать, я чуть не роняю его головой о стенку. Всякий беспомощный человек становится очень тяже-лым. Я старался поаккуратней положить его, по-терял равновесие и упал на кровать вместе с Миттлайдером, успев только подложить ладонь ему под голову. Потом я узнал, что таких боль-ных вообще нельзя трогать с места.