…Знаешь, как трудно было ее матери перейти из схизмы в католичество? Думаешь, Эве легче будет сменить веру? Ты ведь сам потребуешь от нее сего…

— С чего ты взял? — пожал плечами Бутурлин. — Захочет княжна перейти в православие — приму то с радостью, не захочет — силовать не стану. На Москве есть латинская церковь, где молятся ваши послы да заезжие иноземцы. Пусть ходит туда на молебны…

— Ну, и каково ей, католичке, будет житься среди схизматиков? — поморщился Кшиштоф. — Не заклюют ли нашу голубицу московские вороны?

— Не заклюют, пан Воевода. Поверь, я сумею уберечь ее от обид!

— А от пересудов, от бабьих сплетен уберечь сможешь? Станешь с каждым, кто криво на нее поглядит, на кулаках или саблях биться?

— Нужно будет — стану, — утвердительно кивнул Дмитрий. — Только не пойму, Воевода, к чему сии расспросы?

— И вправду, к чему? — махнул рукой старый рыцарь. — Все это так, досужие рассуждения…

…Государь по-любому не отдаст за тебя Эву. Будь ты каким-нибудь захудалым Князем, то еще мог бы побороться за руку княжны, а так у тебя вовсе нет шансов…

— А у Флориана есть шанс? — неожиданно прервал его вопросом Бутурлин.

— У Флориана? — переспросил, подняв бровь, Воевода. — У него шансов, пожалуй, больше, чем у тебя. Во-первых, он подданный Польского Короля, а это значит, что, выдав за него Эву, Государь сохранит для Унии земли Корибутов. Во-вторых, он католик, и, выходя за него, княжне не придется менять веру.

А что до родовитости, то Флориан по отцовой линии — потомок княжеского рода, правда, обедневшего. Если бы не бедность, он, наверное, не женился бы на моей сестре — дочери простого шляхтича.

Впрочем, взяв ее в жены, он приобрел то, чего не купишь за деньги. Кшися ведь красавицей слыла, каких не часто встретишь…

…- Что смотришь изумленно? — поднял на боярина насмешливый взор Кшиштоф. — Или, глядя на меня, трудно поверить, что моя сестра была красавицей?

— Глядя на Флориана, не трудно, — ответил Дмитрий, — только ты не учел главного, Воевода. Эва любит меня, Флориан же для нее — только друг…

— Да что такое любовь! — вышел из себя Кшиштоф. — Хворь души, помешательство! Человек, пораженный сим недугом, не видит вокруг никого, кроме своего возлюбленного!

Ужели мыслишь, что мне не ведома сия страсть? Да я всю жизнь тащу на себе ее бремя! Еще до войны с вашим Великим Княжеством я ездил на Москву с посольским отрядом Сапеги.

Там я впервые увидел мать Эвы. Увидел и понял: мне без нее не жить. Только она не приняла моих чувств, у нее в сердце жил другой…

…Спустя месяц она вышла замуж за моего друга, известного тебе Жигмонта Корибута. И предпочла его не потому, что он был Князем, а я — простым рыцарем. Она, и вправду, любила его, да такой любовью, о которой я мог лишь мечтать!

А Жигмонт не особо ценил ее чувства, да простит меня Господь, что плохо отзываюсь о покойном…

…Ему было мало любви одной женщины, он вечно искал любовные утехи на стороне. Даже то, что Анна родила ему двух детей, не смогло охладить его пыл. А она хранила ему верность телом и душой, не смела даже помыслить о том, чтобы бросить взор на другого…

Кшиштоф умолк, опустив глаза долу. Казалось, он жалел о том, что выдал московиту свою сердечную тайну.

— И ты любишь ее до сих пор? — осмелился спросить рыцаря Бутурлин.

— А сам, как мыслишь? — грустно усмехнулся старый Каштелян. — Я тоже не ангел. Помучился любовью, пострадал пяток лет да и женился на другой. Ту женщину я не любил, зато она любила меня. Детишек двух мне подарила, Яся и Малгосю…

…Только недолгим было мое счастье. Холера унесла и Марту мою, и детей. Много народу тогда полегло от заразы. Утратил родителей и Флориан.

Я и сам потому лишь выжил, что в походе был, вдали от родных мест. А когда вернулся домой, завыл от тоски, потому что отныне моя жизнь потеряла смысл.

Не будь Флориана, я бы спился с горя или же стал бы искать смерть в битве. Но мой мальчик спас меня от одиночества. Он заменил мне сына так же, как Эва заменила мне дочь.

Она очень похожа на свою мать, когда я ловлю ее взгляд, мне кажется, что Анна не умерла, что она где-то рядом…

…Теперь ты разумеешь, боярин, отчего я хочу, чтобы они были вместе?

На сей раз Дмитрий ответил не сразу. Он ждал от Воеводы чего угодно, но только не такого глубокого откровения.

— Что ж, я могу понять твои чувства, — произнес он, наконец, — ты хочешь, чтобы близкие тебе люди были рядом, и ты мог радоваться их счастью. Но Эва не будет счастлива с Флорианом, ужели ты до сих пор не разумеешь сего?