— И пофиг нам на этих шизиков, да, Юлькин? — о да, я прямо так и сыплю длинными витиеватыми фразами благодарности — понятно же, что это она подсказала Бёздею, где меня найти…

— В точку, солнце! — обрадовалась Грелля и просияла. Я тоже сверкнула улыбкой а-ля «я вампир — не подходите, тяпну» и заплыла в квартиру, очень напоминая крокодила на охоте. Где там Кэль? Сейчас он будет порван на лоскуты…

— А его нет, — пробормотала Юля, и я чуть не застонала от огорчения.

— Жаль, — поморщилась я, вместо воплей (но не Видоплясова, а: «Что ж ты свалил, скотина такая?!»)

— Ага, я бы и сама хотела, чтоб ты ему подправила макияж, нанеся новые тени. Несмываемые, — фыркнула моя подруга, заходя в коридор и запирая за нами дверь.

Темно-серые обои с абстрактными разводами как всегда вгоняли в депресняк, и я поспешила на кухню. Там уже бухали, пардон, пили чай Ниар и L, а Кира читал в зале, причем читал он какую-то газету. Откуда у ненавидящей прессу Юльки газета, я спрашивать не стала — меня интересовал раненый маньяк, который, судя по шуму воды в ванной, скрывался именно там.

— Юль, а я его это… — пробормотала я.

— Ранила? — поморщилась моя понятливая подруга.

— Ага, — покаянно кивнула я.

— Ну, значит, сам нарвался, — развела руками она и налила мне чай. Я плюхнулась за стол, а гении на меня «удивленно» (это я опять свои ощущения высказываю) воззрились.

— Странно, что ты Мэлло пощечину дала, а не ударила, — протянул Ниар, и я впала в ступор. А эта Зефирка необжаренная откуда о моем характере осведомлена? Кто меня сдал?! Но ответа я не узнала — раздался звонок в дверь, и Юля поспешила открывать. Я думала, приперлись мафиози, и уже предвкушала жестокую расправу, но жестоко ошиблась. Явился тот, кого мы с Юлькой никак не ожидали увидеть…

====== 18) Мир? Или перемирие? ======

Вопль Юли: «Машааа!!!» — заставил меня вылететь в коридор и замереть там в состоянии глубочайшего шока. Судьба моя, судьбинушка, за что ты так жестока?!

— Спасите! — проорала я и попыталась захлопнуть дверь, но тот, кто стоял на лестничной площадке, резко просунул ногу за порог, и дверь долбанула по его конечности.

— Уйди, глюк, я не в затяг! — верещала я, дубася дверью по ласте сорокового размера. А Юля выла в голос, делая вид, что бьется головой о стену, хотя, возможно, она и правда билась — звуки раздавались громкие…

— Хорош истерить! — завопил пришелец, а я проорала:

— А мне мало неприятностей?! Свалиии…

Но все было бесполезно, а потому я сдалась и распахнула дверь, да так, что она ударилась о стену ручкой, чуть ли не искры высекая. На пороге обозначился высоченный парень нашего с Юленцией возраста, в черной рубашке с длинным рукавом и потертых синих джинсах. На голове его обозначалось воронье гнездо в стиле «я косплею L», а в руке был объемный сверток. Ох, он еще и катану притащил, зараза такая…

— Чего тебя надо, Колюсик? — устало спросила я, зная ответ.

— Вернись в школу кен-до! — «обрадовал» меня, подтверждая мои предположения, капитан нашей секции, из которой я свалила год назад, причем весь этот год это недоразумение меня активно домогалось, а точнее, пыталось всеми правдами и неправдами затащить обратно в клуб. Не на того нарвался, я стойкая, но один его вид нас с Юлей, которой, как лучшей подруге, тоже доставалось, повергал в шок и истерию.

— Не вернусь, — пожала плечами я. «А сейчас он скажет, что тренировался в горах с медведями, медитировал под водопадом и стал сильнее, а потому я должна сразиться с ним и, если проиграю, вступить обратно», — язвительно подумала я.

— Ты не имеешь права нас бросать! — возопил Колюсик. — Я упорно тренировался и хочу сразиться с достойным противником! Если ты проиграешь, то вернешься!

Да! Коленька, я тебя обожаю! Ты вернул в мою жизнь логику и предсказуемость! Спасибо тебе, но…

— Да ни в жизнь, — хмыкнула я, и тут из ванны выполз Бейонд в рваной водолазке. Эх, жаль одежку…

— А это еще кто? — нахмурился ревнивый Колюнчик. Почему «ревнивый»? Потому что, помнится, два года назад он целый месяц встречался с Юлькой, но она ему взаимностью так и не ответила: он просто выклянчил для себя «испытательный срок» такими же методами, какими сейчас добивался моего возвращения в клуб, а, не пройдя его, был брошен моим личным Греллем Сатклиффом и с тех пор ревностно охранял ее ото всех особей мужского пола в радиусе километра, стоило лишь им пересечься. Впрочем, у него уже три месяца как была новая пассия, и я надеялась, что он охладел к моему рыжему шинигами. Причем было похоже, что и правда охладел, но по привычке решил выпендриться.

— Знакомый, — пожала плечами я, а Бёздей прошел на кухню. Вот уж кому точно все по барабану…

— Чей именно? — это допрос с пристрастием, Коленька?

— Общий, — неопределенно ответила я, и бравому бойцу деревянных мечей (настоящими мы на тренировках редко пользовались) ничего не оставалось, кроме как закусить губу и попытаться вломиться в хату, дабы расспросить самого «парня в черном».

— Пусти! — прошипел он.

— Фиг тебе, — обломала его я, прикрывая дверь и наваливаясь на нее всей своей хилой тушкой. Грелля, видя неравенство весовых категорий, тоже навалилась на дверь, но нас бы смело к стене нехилой такой силушкой капитана команды кен-до, если бы не появление тех, за чей приход я приняла явление Колюсика.