Я не ответила — только кивнула, сосредоточившись на попытке вычислить спасительный «четвёртый номер». И, к счастью, вскоре мне удалось сопоставить рассказ Дины с реальностью и понять, что лодка, в которую Алексей посадил ребёнка, скорее всего имела второй номер, а значит, нам надо было ориентироваться на ту, что будет спущена следом за ней.

— Прорвёмся, — наконец, уверенно сказала я. Вот только моя уверенность кое-кого рассмешила…

— Как же весело! Почти как тогда, на «Кампании», но там всё же было забавнее — люди сражались не только со стихией, но и со смертью! — блеснул неадекватностью Гробовщик и рассмеялся. Хорошо хоть, не расхохотался… Но я ему отвечать не стала.

Ледяные волны накатывали на нос корабля, укрывая его прозрачным саваном. Они всё ближе подбирались к нам, стоявшим на пока ещё сухих корабельных досках, и собирались в скором времени начать затопление шлюпочной палубы. Огни «Титаника» мерцали, грозя в любую секунду погаснуть, но я знала, что их будут защищать до самого конца. Пока вода не уничтожит защитников.

— Сколько народу в той шлюпке, куда ты её посадил? — спросила я, глядя на быстро наступавшую холодную воду. Она кралась, как тигр, вышедший на охоту.

— Не так уж много, мужчин отгоняют оружием, а женщины рыдают и не хотят садиться без мужей, — ответил Лёшка и поморщился.

Я покосилась на только что начавшую отплывать шлюпку с девочкой. Вдоль борта вниз скользила ещё одна лодка, и, скорее всего, в ней тоже должны были быть свободные места. Что ж, не так уж всё плохо. Только вот вода пока не дошла до нашей палубы, а прыгать вниз мне совсем не хотелось. Лучший вариант — подождать несколько минут, но доплывёт ли Алексей до шлюпок, если мы так поступим?

— Дотянем? — я с сомнением посмотрела на старательно восстанавливавшего дыхание брата, а он усмехнулся и, кивнув, ответил:

— Я ж плаваньем занимался, а тебя бабушка по Неве с весны до осени гоняла. Дотянем.

— Я-то доплыву, — возразила я. Брат сказал правду, так что закалка у меня была о-го-го, как и навыки пловца, — но ты незакалённый.

— Зато распаренный, — усмехнулся Лёшка, и я подумала, что Гробовщик его в любом случае спасёт, значит, медлить нельзя.

— Тогда курс на ту шлюпку, — скомандовала я и указала на только что коснувшуюся воды лодку.

Брат кивнул, Гробовщик захихикал, а я начала разуваться – туфли, как и ботинки, только потянут вниз, а от холода защитить не смогут. Лёша последовал моему примеру, жнец подобными мелочами не озаботился, а тем временем вода уже начала двигаться по нашей палубе, заливая её ледяным покоем. Вода никуда не торопилась, просто планомерно, сантиметр за сантиметром завоёвывала пространство, не собираясь ни спешить, ни паниковать, ни сбавлять скорость ради кучки смертных, отчаянно старавшихся выжить на умирающем судне. Она быстро ползла по залитым жёлтым мигающим светом доскам и ласково обещала им вечный покой в холодной, безразличной ко всему бездне. В вечном отчаянии сотен смертей.

— Гробовщик, если что, поможешь Лёшке? — спросила я, посмотрев на жнеца, и одновременно с тем двинулась к кромке воды.

— Разумеется, карму мне сейчас ещё больше разрушать не с руки, — хитро ухмыльнувшись, ответил тот.

— Тогда поплыли.

Туфли-лодочки быстро ползли по накренившемуся деревянному настилу к океану, а я шагнула в воду. Кожу разом пронзили сотни игл, и я задохнулась. Хотелось сделать шаг назад, но вместо этого я упорно шла вперёд, сжимая зубы и чувствуя, как тело вспарывают ножи холода. Именно поэтому нельзя было прыгать: шок от удара пережить можно, а вот резкое погружение в ледяную воду выдержит не каждое сердце. Ведь хоть температура воздуха и была низкой, благодаря чему мы с братом уже давно успели замёрзнуть, вода явно была намного холоднее.

Лёшка за моей спиной тоже сделал шаг вперёд, и тут же послышался поток нецензурной брани, проклинавшей всё на свете, а особенно компанию «Уайт Стар Лайн» и холод. Я фыркнула и, схватив брата за руку, потащила его вперёд. Лёшка матерился, Гробовщик смеялся, а палуба уходила под воду всё быстрее. Внезапно лайнер вздрогнул, словно тело огромного кита пронзили гарпуном, и вода начала прибывать ещё быстрее. Почти мгновенно мы с братом оказались по грудь в ледяном плену, и тут же начали заплыв, ставкой в котором была моя жизнь. Ритмичные движения уносили меня всё дальше от гибнущего судна, а огонёк лампы, установленной на спасательной шлюпке, осторожно, несмело и очень медленно приближался, обещая возможное спасение.

Внезапно за нашими спинами раздался оглушительный скрежет, и я невольно оглянулась. Секунда, и огромная труба лайнера уже летела вниз. На тех, кто бултыхался у носовой части. Истошный многоголосый крик вспорол воздух ржавым ножом, но я уже отвернулась и продолжила спокойно и ритмично продвигаться к цели. Чужие смерти — не моё дело. Моё дело — моя собственная жизнь… Где-то позади раздался звук мощного удара, и огромная волна понесла нас вперёд — прочь от корабля, ближе к надежде.

Лёгкие судорожно сжимались, отказываясь работать, голова гудела, а тело словно вспарывали ножи изощрённого садиста. Мышцы сводило, было больно, но я упорно плыла вперёд, выкладываясь на полную. У нас было минут двадцать, и за это время надо было проплыть довольно большое, но не катастрофическое расстояние — к счастью, нужная лодка не успела уплыть слишком далеко. Ничего, справимся. Я не Майкл Фелпс, и двести метров за две минуты не проплыву, но всё же и не топор. Ко дну не пойду. Главное двигаться. Но как же это больно…