— Я не дура, — рассмеялась я, но из-за хрипоты получалось плохо. — Я знаю, что ты не пожертвуешь репутацией ради смертного.

— Вы не совсем смертны благодаря аномалии, — демон коварно ухмыльнулся, а я фыркнула, перевернулась на живот и подняла футболку.

— Я человек, и этим всё сказано.

— Значит, Вы лишь успокоили этим приказом собственные нервы, чтобы не думать, будто я предал Вас, когда Гробовщик задаст вопрос, — озвучил очевидную истину Михаэлис, и я не стала отвечать. Он и так знал, что прав, чего зря глотку драть?

Первый горячий горчичник лёг на мою спину, а тихий голос вдруг прозвучал рядом с ухом:

— Но я ведь обещал не предавать Вас, если это не будет касаться смертельных ранений.

Я повернула голову и покосилась на демона. Жаль, в таком положении по губам читать крайне неудобно, а то я ведь умею… Только вот, лёжа на животе и проваливаясь щекой в подушку, закрывающую один глаз, движение губ не разберешь, так что Михаэлису, чтоб остальные не услышали, пришлось чуть ли не в ухо мне носом ткнуться. Бедненький, пожалеть, что ли? Хех.

— Хочешь сказать, что не ответил бы Гробовщику? — беззвучно спросила я, надеясь, что он всё же не соврёт, но не особо в это веря.

— Я умею обтекать углы. Как и Вы, госпожа, — едва различимо ответил демон, и я подумала, что он слишком близко. Горячее — слишком горячее для живого человека — дыхание застывало на моих губах, и мне вдруг стало гадко. Мерзко, противно, отвратительно… Потому что в эту секунду Михаэлис напомнил мне Нокса. Мужчину, который слишком близко подходит к женщинам, всего лишь играя их жизнями. Но не испытывая ничего, кроме азарта.

— Знаешь, Михаэлис, я ненавижу демонов, — не отстраняясь, беззвучно прошептала я. Я не слабачка и первая не отвернусь, даже когда меня тошнит, а спина горит огнём от горчичника.

— Знаю. Но так даже интереснее.

— Что именно?

— Вы ненавидите меня, но не презираете; не верите мне, но принимаете вместе с моей лживой натурой демона. Это интересно.

— Играешь очередной жертвой?

— Именно.

— Обломись, — прошипела я. — Я выиграю наш спор. Я не сдохну, ясно? Ты не получишь ни мою душу, ни мою жизнь, ни победу!

— А почему Вы так хотите жить? — озадачил меня демон, усмехнувшись, и наконец отодвинулся, вернувшись к наложению горчичников.

— Не знаю, всегда хотела жить, любила и ценила своё существование, — врать Михаэлису — то же, что врать Гробовщику. Дохлый номер. А правду они всё равно потом из тебя вытащат. Калёными щипцами, ага…

— Возможно, потому Вы и не умираете — желание жить слишком велико? — понёс очередную околесицу демон. У него вечно в процессе наших бесед появлялись дикие теории, которые он потом проверял, но они с крахом проваливались.

— Ага, тогда почему каждый человек на Земле, отчаянно желающий жить, не может стать бессмертным? — съязвила я.

— Желание недостаточно сильно? Или не хватает некоего катализатора? Или они родились не в то время, что нужно? А быть может, желание жить должно быть обусловлено способностью перешагнуть через чужую жизнь?

Не поддеть он меня не мог! Вот ведь язва пожизненная на моём желудке…

— Тогда почему умерли Македонский, Гитлер или Цезарь? Что, планеты при рождении не так выстроились? Так вы это проверяли, равно как и даты, имена и прочую белиберду.

— Но, полагаю, проверить стоит.

— Вперёд, за цыганской мечтой, но это не поможет.

— Кто знает…

На этом лавочка беседы была свёрнута, а моя спина — накрыта одеялом, и демон направился к столу — смешивать какую-то гадость из разных баночек. Когда горчичники отжили своё, мне намазали шею какой-то мерзостью демонического производства, о которой сообщили лишь, что это смесь ингредиентов из человеческого мира и компонентов демонического происхождения не содержит. Закончив с этим, шею мне обмотали тряпочкой, а поверх неё — тёплым шарфом, после чего напоили таблетками и молоком с маслом и мёдом, выдали тёплые носки, инструкцию о том, что мне стоит хорошенько выспаться, и, наконец, оставили одну.

Я надела носки, забралась под одеяло, свернулась калачиком и подумала, что за всю мою жизнь на самом деле любила меня, заботилась обо мне и ценила меня только бабушка. Отцу на меня было плевать. Брат сначала ненавидел меня, потом презирал, а потом «простил» за спасение, но так и не понял, а потому продолжал сторониться, когда же отец умер, внезапно осознал, что ближе меня у него никого не осталось, и пошёл на сближение. Только всё равно считал бесчувственной скотиной с завышенной самооценкой. Друзей у меня никогда не было, ведь люди неизменно предавали или пытались меня использовать, а потому я быстро поняла, что верить никому нельзя, и стала сама использовать их, только не напрямую — косвенно, через десятые руки. Это было куда честнее — им казалось, что их не используют, и иллюзия согревала их, создавая обманчивое впечатление, будто я им доверяю и ценю их. Вот только я никого не ценила, как никто не ценил меня. Потому что все люди лгут, а ещё почти все предают ради собственной выгоды, и довериться им — значит обречь себя на проигрыш. А я люблю побеждать. И как только меня начинали использовать «без отдачи», я выжимала из человека всё, что возможно, и уходила. Ведь мои обходные пути давали им иллюзии и, конечно же, мою помощь, потому это было взаимовыгодное сотрудничество, по недоразумению названое дружбой. Я использовала их, они — меня, и все были довольны. Но как только люди начинали требовать от меня чего-то, не отдавая ничего взамен, я просто-напросто выжимала их, как мокрую тряпку, и выбрасывала. Потому что принцип бартера поддерживает рыночные отношения, а обман доверия партнёра приводит к краху предприятия. Как только один бизнесмен начинает думать, что он хитрее своего партнёра, и пытается потянуть одеяло на себя, их сотрудничеству приходит конец, зато начинается игра умов. Кто первым выжмет из бывшего партнёра все соки: тот, кто первым нарушил контракт, или тот, кто это сделал вторым? Оба предатели, зато как же интересно следить за развитием событий и гадать, кто добьётся своего, а кто проиграет! Куда честнее было бы просто уходить из жизни такого вот нечистоплотного партнёра, но… я всё же больше похожа на демона, чем хочу думать. А потому с усмешкой вытягивала из «друзей» всё, что могла, и посылала их куда подальше, правда, хотя бы не делая гадостей — слабое оправдание, но зато правда. Вот из-за этого-то, кстати, я хоть и демон, но человек, и это забавное сочетание — смесь чёрного и белого, не дающая в итоге серый цвет толпы и усреднённого значения понятия «нормальный обыватель». А отличаться от толпы — это правильно. Это и делает индивидуальность куда более яркой, чем окружающие, стремящиеся эту самую «яркость» уничтожить…