— Согласна с Инной, — вмешалась Дина, подвязавшая длинную юбку так, чтобы та не мешала ходить. — Свою жизнь надо защищать, если на тебя напали. А на Инну напали — она же не стреляла в тех, кто её не трогал, и не уничтожила всю деревню.

— Не понимаю я вас, — пробормотал Лёшка, а я лишь пожала плечами и быстрым шагом направилась в чащу.

Деревья смыкались над нашими головами, образуя зелёный купол с редкими просветами небесной синевы и тонкими лучиками света, падавшими на редкий подлесок хрупкой паутиной. Птицы перекрикивались, словно часовые в дозоре, а под кустами то и дело шныряли мелкие животные, улепётывавшие от двуногих интервентов. Мы всё больше углублялись в чащу, с каждой минутой лес становился всё непроходимее, и Динка, задравшая юбку до колен, едва слышно ворчала, жалуясь миру на неудобную и непрактичную одежду. Алексей хмурился и молчал, сверля меня раздражённым и непонимающим взглядом, а Михаэлис делал вид, что его тут вообще нет, и бесшумной безразличной тенью двигался за нами. Вот так — исчадие зла замыкало колонну, двигавшуюся в Ад… ха-ха. Только мне как-то не смешно…

Наконец деревья начали редеть, и я забеспокоилась, но волнения мои оказались напрасны — мы не покинули лес, мы всего лишь набрели на болото. Я замерла у одного из деревьев и прикинула, чем нам грозит обход этой «достопримечательности», а чем — попытка углубиться в эту ловушку. За нами пока не было погони, но, судя по словам Дины, которая засекла время в момент прибытия, прошло всего полчаса, и крестьяне вполне могли успеть оповестить инквизицию, если город был неподалёку. А это наверняка было так, иначе нас не высадили бы здесь — Владыки ведь жаждали моей встречи с палачом… И если бы мы остались в лесу, шансы на встречу с солдатами оказались бы выше — кто знает, в какой стороне город, и не направимся ли мы прямо в ловушку, просто свернув? А вот в трясину солдаты полезли бы с большой неохотой и опаской. Нам же болота бояться не стоило: Дину и Лёху спасёт демон, а меня — они. Оставался лишь вопрос, кто спасёт Михаэлиса, хе-хе. Но не будем о грустном.

— Вперёд, — скомандовала я. — Быстро находим длинные прочные палки и идём вглубь болота. Другого выхода нет.

— Это опасно, — нахмурился Алексей, а я фыркнула и, махнув рукой в сторону леса, бросила:

— Тогда вернись. Ты ж у нас в бюргерском тряпье, авось и пронесёт.

— Ты чего злишься? — крайне не вовремя возмутился Лёшка, а мы с Диной начали ломать по ветке невысокого, совсем ещё молодого деревца.

— Ты пожалел их, даже не поинтересовавшись, как я, — решила не играть в молчанку, а высказать все претензии сразу я. — Не говоря уж о том, чтобы прийти на помощь.

— Да нас Михаэлис не пустил! — возмутился Лёшка и, покосившись на Динку, добавил: — Меня так точно.

— А я не пошла, потому что знала — ты спасёшься, — обезоруживающе улыбнулась готесса, но я на это не повелась: мало ли, кто какие мордахи корчит — что, всем верить, что ли?

— Ага, а если б там солдаты были? — возмутилась я.

— В деревне — вряд ли. Да и потом, мы появились на краю леса, а ты — на площади деревни, так что мы всё видели — хоть и издалека, смутно, но всё же видели. И знали, что солдат не было. Себастьян не пустил Лёшу, который порывался тебя спасти, а я знала, что ты распутаешь верёвки, и потому просто ждала — нам нельзя было туда соваться, а то они бы узнали, что нас четверо. Зато теперь, если они нас встретят, будет эффект неожиданности… Я не права?

Она всю эту тираду говорила довольно неуверенно, а на последних словах вообще воззрилась на меня щенячьим взглядом и с такой надеждой, что любому бы стало её жаль. Но не мне — я вообще толстокожая. Вот только, взвесив все «за» и «против», я решила, что Динка была права, ведь им всё же не стоило рисковать собой. Они не должны были жертвовать своими жизнями ради моей — это было не их сражение с судьбой. А потому я кивнула:

— Если ты была уверена, что в деревне нет ни солдат, ни инквизиторов, это было разумно.

— Ну, я предполагала, — стушевалась наша вечно во всем сомневающаяся готесса, и я сменила тему — ни успокаивать подругу, ни повышать её самооценку я сейчас не собиралась. Время для душеспасительных бесед крайне неподходящее выдалось.

— Алексей, ломай себе ветку или утонешь в болоте. А может, решил остаться в лесочке?

— А если останусь, что ты сделаешь? — огрызнулся этот истерик.

— Да ничего, — безразлично пожала плечами я. Почему-то сейчас брат казался настолько далёким и непонятным, что я даже не расстраивалась из-за его слов, а ведь он фактически сказал: «Что, если я тебя брошу?» — Твоё право. Каждый живёт, как хочет. И пока мне не вредят, я тоже мирная. Остальное — по принципу «побеждает сильнейший».

— То есть ты бы меня убила, если бы я тебя на костёр потащил? — уточнил Алексей ледяным тоном. Я на секунду призадумалась, а затем пожала плечами и ответила:

— История не терпит сослагательного наклонения. Скажу так: я не убью того, кто мне дорог. Но предатель дорог быть не может — он лишь жалкая иллюзия. Остальное додумывай сам.

Ветка с треском отломилась, и я кинулась помогать готессе, а Лёшка пожевал губами, сплюнул и, проворчав что-то о том, что его бесит моя твердокожесть и так нельзя, потому что «надо не мозгами жить, а чувствами», начал ломать третью ветку. Как только мы обзавелись слегами, Михаэлис одной рукой отломал для себя толстенную дубину, и я первая ступила на большую кочку.

Да, мне опасно идти первой, потому как меня-то Себастьян вряд ли спасёт — ему проще позволить мне наглотаться тины, а затем вытащить и оставить без сознания или вообще держать в трясине до прихода солдат, но друзей я подставить не могла. Потому что они всё же были настоящими, и я ценила их, любила и не имела права хоть немного рисковать их жизнями. Ведь это моя война — не их. И то, что они мои союзники, не значит, что они должны за меня умирать. Капитан всегда остаётся на мостике до самого конца, верно? А проигравший генерал должен сделать сеппуку. И это справедливо, потому что, кто бы ни был виноват в проигрыше, главный виновник — предводитель. Ведь лидер всегда в ответе за своих подданных — не потому, что он «наместник Бога», не потому, что его избрали, не потому, что его род испокон века правил страной, а просто потому, что власть — это в первую очередь ответственность. И за все прегрешения подданных несёт ответственность их царь. За команду корабля — капитан, за армию — генерал, а за своих друзей — я. Просто потому что я — их Царь, а ещё потому, что мы должны нести ответственность за тех, «кого приручили». Я дала Дине повод следовать за мной в прошлое, став её подругой. Ненавязчиво заботясь о брате, доказала ему, что он важен мне, и тем самым затянула его в эту передрягу. А значит, их капитан — это я. И я останусь на мостике до самого конца…