— Он светит лазерной полосой. Ширина чуть больше двухсот, высота — около пятнадцати миллиметров. Целься в глаза, как только до них метров пять будет. Эта штука безопасна, ослепляет временно.

Дальнейший разговор был нецелесообразен — к реке выскочили трое солдат, и как только они достигли указанной Инкой точки, я врубил фонарик. Лазерная полоса мгновенно лишила их зрения, и солдаты, рухнув в воду, закрыли глаза и поползли назад, что-то непрерывно крича. Я перебрался за ствол дерева, при этом от леса меня укрывал огромный куст, девчонки поступили так же, только несколько правее меня — между нами оставалось небольшое, почти открытое пространство. На том берегу из-за деревьев вышли ещё трое, но, увидев ползущих к деревьям товарищей, мгновенно спрятались за деревья и открыли по нашему берегу огонь. То, что нужно! Они растратят патроны, а добраться до нас не смогут: река — это открытое пространство, на котором я их стопудово поймаю лазером. Только бы они не решили нас обойти по большой дуге, а то окружат… Я бросил взгляд на часы. Один час. Нам осталось продержаться всего один час… Застряньте на том берегу, а! И солдаты меня словно услышали — они не спешили пересекать реку, явно опасаясь, что у нас в запасе не только «странный свет», но и что-то более опасное. Пальба начала наконец стихать, враги поняли, что надо экономить патроны, а спокойная гладь каменистой реки казалась такой же фальшью, как и это временное затишье перед бурей. Минут через десять я краем глаза отметил, что где-то вдалеке, со стороны Инны, двое военных всё же попытались перебраться на наш берег, и махнул рукой девчонкам. Дина кивнула и приготовила баллончик к бою, развернувшись в том направлении, а я подумал, какие же надо иметь железные нервы, чтобы пустить струю пламени в живого человека… Даже если это единственный способ выжить.

Атака началась неожиданно и молниеносно — заросли, где мы прятались, начали обстреливать со стороны леса, и я порадовался, что в этих краях такие толстые деревья и огромные кусты. Лежа на земле и чуть ли не пытаясь в неё вмяться, я продолжал следить за рекой, понимая, что фонарик бесполезен в густом лесу, а девчонки о чём-то едва слышно шушукались. Кстати, а где Грелль? Надеюсь, с ним там ничего не… Стоп. Я беспокоюсь об этом психе?! Да он давно мёртв, к тому же неуязвим! Наверное. А может, и нет… Чёрт. Моя добрая натура мне ещё аукнется… И в этот момент послышался треск кустов справа от девчат, а затем я краем глаза увидел столп пламени, вырвавшийся из их укрытия. Ещё один крик, полный ужаса и боли, вспорол воздух, и к реке кинулся человек, окутанный плотным оранжевым одеялом, лизавшим синий мундир.

Факел, живой факел!

Он рухнул в воду, а с соседнего берега послышались новые выстрелы, и человек в воде вдруг вздрогнул, а затем затих. Его лицо так и осталось в воде, а волосы, словно жуткие водоросли, колыхались на прозрачной, безмятежной глади.

Они. Его. Убили.

Ругань с того берега ясно дала понять, что не все были согласны с только что прогремевшими выстрелами, но человеку в реке это было уже безразлично. А где-то далеко ещё несколько человек начали переправу в том же месте, что и прошлая группа.

— Надо сваливать, — прошептал я, а Инна прошипела:

— Заткнись. Отсюда нельзя уходить… пока. Здесь хоть с одной стороны безопасно!

И снова выстрелы, но очень редкие, и снова треск кустов и рёв пламени. И снова крики, всплеск воды и стоны на этот раз выживших, но обгоревших солдат. Их было двое. А на той стороне осталась группа прикрытия, которая должна была уничтожить нас, если мы решим перебраться на тот берег. Что ты делаешь, Инна?.. Нас же тут окружат!

Судя по всему, на нашем берегу находилось пятеро солдат, остальные были за рекой, не считая двоих, пытавшихся затушить себя в холодной воде. Вот только от этого нам было не легче — они уже не лезли на рожон, и просто ждали, пока мы сами выберемся из укрытия. А до отправки в наш мир оставалось не так уж много… И тут раздался едва слышный голос Инны:

— Чёрт, не рассчитала. Баллоны…

Ну вот. У неё закончился газ в баллончиках. Зашибись, ситуация! Можно понадеяться, что они не пойдут на приступ, но если пойдут…

— Как только атакуют, бежим в сторону чащи, — прошептала сестра, а я подумал, что что-то не так. Уж больно у неё был странный голос — какой-то безжизненный и пустой… У неё не было плана? Или же?..

Участившиеся выстрелы прервали мои мысли, а треск кустов ясно дал понять, что солдаты пошли на приступ. И я отрешенно подумал, что этот треск странно похож на биение сердца — неровное, сдавленное, сумасшедше-отрывистое. Сестру я видел краем глаза — её закрывала фигура вжавшейся в землю Дины. Вот только когда Дина чуть посторонилась, я заметил то, что заставило меня замереть и почувствовать, как по спине бежит табун из мурашек.

Длинный чёрный ствол пистолета.

Я даже не заметил, что с меня градом начал лить пот, и понял это, только когда он начал заливать глаза. Я рыпнулся было к сестре, но пуля, пробившая дерево возле моего плеча, заставила меня снова прижаться к земле. Поднимусь — стану идеальной мишенью. Останусь сидеть — сестра нажмет на спусковой крючок. Что ты делаешь, Инна, уползай оттуда, пока не поздно!..

Кусты раздвинулись, а в следующий миг я увидел бледное, как полотно, лицо Инны, наставившей пистолет на солдата, с ненавистью смотревшего на неё и явно ожидавшего атаки пламенем, потому что он медлил с выстрелом и словно отгораживался левой рукой, обмотанной мокрой тканью (чужой мундир?) от несуществующего огня. Руки Инны дрожали, глаза бегали по лицу пришедшего, а губы беззвучно шевелились. Что она говорила? Молилась? Только не моя сестра… А в следующую секунду случилось сразу три вещи. Солдат американской армии ухмыльнулся и наставил на Инну револьвер. Я поднял фонарик и направил лазер ему в глаза. Грянул гром.

Солдат вздрогнул, зажмурился, и на его губах застыла непонимающая усмешка. А затем он как-то очень медленно выронил из руки револьвер и осел на землю. На синем мундире расплывалось багровое пятно. Как и на траве под замершим телом.

Она попала ему в сердце она попала ему в сердце она выстрелила чёрт возьми она прострелила его грёбаное сердце!!!

— Тихо.

Я вздрогнул и посмотрел на Дину. Она что-то шептала Инне, но я различил только: «Тихо. Так было надо». А её палец лежал на спусковом крючке, и в глазах, абсолютно пустых, не было ни сочувствия, ни ужаса, ни раскаяния. В них ничего не было. Только пустота.

Инна не смогла нажать на курок, солдат направил на неё револьвер, Дина выхватила пистолет у моей сестры и убила нападавшего. Она убила врага. Врага. Она спасла мою сестру. Она убила человека, который хотел убить нас. Да.

А ещё она сожгла солдат на поляне.

Я сглотнул и перевёл взгляд на реку. Нас не собирались штурмовать с той стороны, но смотреть на Дину я почему-то не мог. Как и на Инну, у которой на лице застыло выражение такого шока, которого я никогда в жизни не видел. Наверное, у меня морда не лучше. Ну и плевать.