Мир погружался в алый. Снова.

Я медленно, на негнущихся ногах пошёл к Дине, обходя её слева, и наконец услышал, что она говорила. Говорила спокойным, безразличным тоном. А главное, увидел её глаза. Пустые, как тогда, в прошлом. Но её речь… Это не был бред сумасшедшего, хотя сначала мне показалось именно так. Вот только чем ближе я подходил, тем яснее становился смысл сказанного.

— …нападать на безоружного плохо. Одного урока вам было мало, решили, пять — это много, будет месть? Проиграли. Слишком самоуверенные, слишком глупые. Пожалела вас тогда. Зря. Надо сразу добивать, чтобы не могли поднять оружие. Пятеро на одного. С ножами против безоружного. И проиграли. Какой позор. Жалкие. Если тронете меня ещё раз, всё закончится реанимацией. Это не угроза. Констатация факта. Пять, десять — неважно, если вы неправы. Не думай, что сможешь отомстить. Это наказание.

Удар.

Со всей силы Дина ударила парня лбом о твердую, сухую землю, и я понадеялся, что трава хоть немного смягчит удар. Надо было что-то делать, но инстинкт самосохранения просто орал о том, что под горячую руку к знатоку айкидо лучше не лезть. Я осмотрелся. Кроме четверых «почти трупов», а точнее, лежавших без сознания, худющих, похожих на наркоманов парней, увидел поблескивавшие на солнце полоски стали. Два ножа. Теперь понятно, почему Дина говорила об оружии… Глухой звук ещё одного удара заставил меня вернуться к реальности. Динка продолжала читать нотацию замогильным голосом, периодически знакомя лоб парня с землёй. Вот только мне его жаль уже не было. Пятеро против одного, да у двоих ещё и ножи были? Они стопроцентно заслужили то, что с ними сотворила Дина. Но всё же надо было её остановить, а то мало ли, чем всё это может закончиться?..

— Эй, Дин, оставь его уже, он своё получил, — постаравшись придать голосу спокойствия и уверенности, произнёс я и подошёл к подруге чуть ближе. Она не прореагировала. — Дин! Дина! Очнись, хорош уже!

Подруга шандарахнула парня лбом о землю ещё раз, и я практически заорал:

— Динка! Очнись!

Подруга вздрогнула и перевела взгляд с давно уже потерявшего сознание парня на меня. Ой, мама… А вот теперь мне как-то нехорошо…

В пустых, безразличных глазах, почти лишённых эмоций, разгоралось Нечто. И имя ему было «ярость». Я никогда раньше не видел, как Дина злится, точнее, видел, конечно, но не до такой степени. На меня и Инну она вообще никогда не срывалась, а вот в институте частенько случались драки — она ставила на место тех, кто прикалывался над тихой, мирной готессой-ботаником, любителем одиночества и «провокационного поведения», выраженного «странной» готичной одеждой. Но никогда в её глазах не было такой злости, гнева и… ненависти. Безразличие и пустота отступали, ярость разгоралась всё сильнее, губы искривила злобная, диковатая усмешка.

— Сейчас мораль читать мне будешь, а?! — буквально прошипела Дина и резко поднялась, а я почему-то сделал шаг назад.

— Дин, успокойся! Я пришёл, потому что волновался…

— Как бы я ещё кого-нибудь не убила, да? — буквально выплюнула она, перебив меня на полуслове.

— Да нет же! Я боялся, с тобой что-то случилось! И был прав — на тебя же напали, да?

— О, а ты, оказывается, вдруг стал наблюдательным?

Да что ж это за человек?! Я не знаю её, совсем не знаю…

— Да пятеро на одного, плюс два ножа — любой заметит, — что-то мне вся эта ситуация совсем не нравится…

— О да, — кивнула она. — Меня бесит, когда такие твари нападают на безоружных! Бесит, когда используют численное преимущество и изобретения! Это подло! Меня бесят подлые поступки, люди, времена! Это всё мерзко!

Вот чёрт… Кажется, я понял, почему она сорвалась. Это нападение напомнило Дине о том, что случилось в индейской деревушке. Блин, почему я такой идиот? То, что случилось там, не так просто пережить, как нападки родителей, почему я ей не помог?!

— Дин, я понимаю… — тихо сказал я, но был перебит.

— Ты ни черта не понимаешь!!!

Кулак рассёк воздух слева от моего лица, и я замер. Она промахнулась специально?.. Именно так. Дина стояла прямо передо мной и с такой ненавистью на меня смотрела, что у меня душа в пятки ушла. А ещё было очень больно — за неё. Из-за нас с сестрой ей пришлось через такое пройти…

— Друзья делают глупыми и слабыми, — донеслось до нас с края поляны, и мы резко обернулись. Гробовщик крутил в руках печенье и ухмылялся. Нокс же проверял пульс у тех, кого вырубила Дина.

— Но друзья могут помочь избавиться от боли, — раздражённо ответил я патлатому жнецу без чувства меры. Нашёл когда свои теории разводить!

— А что ты можешь сделать? — Гробовщик начал приближаться к нам, а Динка молча смотрела на него, причём мне показалось, что она его убить готова. — Что ты, жалкий смертный, можешь сделать, чтобы забрать у неё эту боль? Ты даже не понимаешь, из-за чего она переживает. Так как ты ей поможешь?

Чего? Это я-то не понимаю?! Да тебя там вообще не было, седой труп!

— Можно подумать, ты знаешь! — огрызнулся я и почувствовал, как сжимаются кулаки. Бессилие. Вот что я чувствовал. И это приводило меня в бешенство. Я ведь и впрямь не смогу избавить Дину от её боли… Но я могу хотя бы попытаться!

— Знаю, — Гробовщик хрустнул печеньем и, подойдя к нам чуть ли не вплотную, заявил: — Несправедливость была допущена, но судьба покарала злодеев, если обрисовывать ситуацию вкратце. Вот только такие ситуации будут продолжаться, и эта девочка точно знает — в следующий раз судьба оставит преступление безнаказанным.