— Мукуро! — орали: я, Гокудера, Рёхей, Ямамото и Тсуна, в порядке уменьшения степени возмущенности.

— Ку-фу-фу, — отозвалась эта мерзость. Это мстя за Павлика Морозова, ты, выкидыш «Капитана Америки», Первый Мститель на селе?!

— «Месть, это обоюдное лезвие меча — когда ты уничтожаешь врага, ты уничтожаешь свою душу», — устало вздохнув и забив на иллюзорную муху, процитировала я Конфуция.

— Оя, оя, — отозвался Мукуро, расплываясь в гаденькой усмешке. — Кто сказал, что я мстил?

— Не поняла, — озадачилась Маша. — Он что, мухами руководит, как Куклачев кошками?

— Типа того, — поморщилась я. Не объяснять же ей — она нас всех тогда в дурку упечет! — А Вам, Мукуро, я одно скажу: «Часто бывает так, что лучше не заметить оскорбления, чем потом мстить за него». И это сказал Сенека, а не я, так что и оспаривать мудрость сего высказывания не стоит.

Муха улетела в другую комнату, а Маня выдала:

— Слышь, ты, мухолов! А ты знаешь, к чему мухи липнут, а? Не знаешь? Жаль, жаль, знал бы — не заводил бы себе в питомцы такую мерзость.

— Она липла к твоей сестре, — усмехнулся злобствующий Ананас.

— Не-а, она от нее улетела, — хмыкнула Маня, сверля иллюзиониста тяжелым взглядом, который не многие выдерживали. Но, что обидно, Фей выдержал… — А вот ты ее сюда припер, да на сеструху мою натравил. Мораль — и кто тут «баночка с вареньем» цвета детской неожиданности, а?

О, выдала! Мань, на тебя и так все ошалело смотрят, не стоит словесными завихрениями расшвыриваться. Хотя лучше так, чем если бы ты прямо сказала…

От дальнейших препирательств Тумана и любительницы жаргонизмов нас спасло царственное появление нашего императора — Бельфегора, в сопровождении его личного шута, которые, как известно, — совесть короля, и громкоговорителя с шевелюрой Рапунцель.

— Ши-ши-ши, Принц успел на ужин, — выдал Бэл.

Я ломанулась к плите, забив на необходимость их представлять Маньке. Кто у нас босс? Савада? Вот пускай и трудится на благо Родины!

— Это Бельфегор Каваллини, — растерянно внял моим мысленным увещеваниям Тсуна. — Он Принц, на самом деле принц, рядом с ним Фран, а это — Суперби Скуало, — Савада кивал поочередно на каждого варийца, а затем кивнул на мою сестру, вежливый какой: — Это Мария-сан, сестра Кати-сан.

— Очень приятно! — усмехнулся маньячной лыбой Гений. А он обсох, кажись, хотя в башмаках наверняка вода стоит, потому как на лапках нашего принца красовались черные тапки с серой опушкой, явно спертые им из прихожей. — Принцесса выглядит столь грозно! Она позволит Принцу поцеловать ей ручку?

— Губы раскатал? — хмыкнула Маня. — А теперь закатай, или я тебе губозакатывательную машинку подарю.

Повисла напряженная тишина, а в правой руке Гения замелькал стилет, который он вращал с бешеной скоростью. Глаза Маши азартно загорелись. О нет, только не это… Бэл-сама, спрячьте ножичек, а! Я Вам каждый день за это готова торт «Наполеон» печь, только не травите Манькину душу колюще-режущим оружием! А то начнется сейчас… Хнык…

— Ты что, писарь? — вопросила Маня, вставая и подходя к Бэлу вплотную. Смех самый был в том, что она была выше нашего гениального мафиозика, и это его явно раздражало, но смеяться никто не посмел — и так все на нервах…

— Маш, спокойно, ты опять! — возмутилась я. — Ваше Высочество, она имеет ввиду: «Вы хорошо обращаетесь с ножом»?

— Не жаловался, — усмехнулся Принц, которого явно бесило то, что Маня на него смотрела не испуганно, а как-то азартно, с интересом, любопытством и явным желанием схватить за шкирку и куда-то потащить…

— Класс! — выдала она. — Короче, жуй, и я тебя жду во дворе! Покажешь! Потому как я тоже ножом неплохо владею!

С этими словами мой сеструндель со скоростью кометы, разве что хвостиком не махнув, улетел из кухни. Видать, за ножами ломанулась. Печалька…

— Ши-ши-ши, — рассмеялся Принц. — Что себе позволяет эта девчонка?

О как. Ее из принцесс разжаловали в девчонки. Где ж манеры Ваши, царская Вы морда?

— Просто она и правда неплохо владеет ножом, — устало ответила я.

— И что? — фыркнул Принц, но тут подал голос Игорь:

— Спасибо, Кать. Надеюсь, вы этого «Принца» просветите насчет договора.

И в ту же секунду мимо уха нашего лучшего работника и просто друга семьи пролетел стилет и вонзился в стену за его спиной. Ошизеть, история спрягает нас!.. Игорь растерянно воззрился на нож, затем на Бельфегора, а затем, как истинно русский мужик, вместо того чтобы в транс впасть, как какие-нибудь малохольные загран-жители, заорал на обидчика:

— Да ты что себе позволяешь, псих конченый! Сейчас как в глаз-то дам, и будешь всю жизнь на аспирин работать, царёк недобитый! Смерть «белым», пошли-ка, выйдем!