— Стой! — Белль кинулась следом. — Румпель, не смей уходить!

Но он ушёл, оставив её в злости и одиночестве разглядывать дверь. Знал бы он, насколько был ей сейчас нужен, но, наверное, так было правильно.

— Молодец! — раздался язвительный голос Коль с лестницы. — И его довела!

— Я не разговариваю с тобой, — спокойно сказала Белль, едва взглянув на неё.

— Немедленно верни его! — крикнула Коль, давая понять, что не потерпит отказа.

— Ты ничего часом не перепутала?! — Белль почувствовала, что снова закипает. — Как ты смеешь мне указывать?!

Коль издала какое-то злобное мычание и снова исчезла на втором этаже. Белль рухнула на стул, закрыла глаза и провалилась в забытье, которое вскоре нарушил Адам.

— Адам! — воскликнула Белль. — Чего тебе? Марш в свою комнату!

— Я… за водой, — смутился Адам.

— Не сейчас! — рыкнула Белль. — Марш наверх!

Адам подчинился. Да что же это с ней? Наверное, она просто устала от всего, устала тащить на себе неподъёмный груз боли, страха и сожалений, груз ответственности, груз…

Белль успокоилась, налила стакан воды и к Адаму. Путь к миру начинался с малого.

***

Голд не пошёл в лавку, не хотел касаться ничего, что могло бы вызвать образ Тёмного. Он просто сел в машину и немного покружил по городу. Ссора жены и дочери тяжело укладывалась в его сознании, потому что он видел всю картину и понимал, что обе правы. Вопрос был в том, как заставить их поделиться своей правдой друг с другом. Он не сомневался в Белль, в том, что получив ориентир, она докопается до истины, а вот с Коль было куда сложнее. Трагедия, произошедшая в прошлом, давила на неокрепшее сознание девочки, не давала принимать верные решения и проявлять чуткость. Пусть Тёмной она больше не была, но замкнутый круг, по которому она ходила три года, пока разорван не был.

Он вернулся домой через пару часов, остановился в вестибюле, привыкая к темноте и тишине, решая к которой из его женщин ему стоит обратится в первую очередь, и не смог сделать выбор.

Голд пошёл на кухню, приготовил себе чай и почти не притронулся к нему. Чай успел остыть, когда к нему пришла Колетт, постучала по косяку и нервно улыбнулась.

— Проходи, — спокойно и строго сказал он. — Что происходит?

— Ты про то, что случилось? — уточнила Коль. — Пап, у меня…

— Не было выбора, — жёстко закончил Голд.
– Ты выбрала неправильно. Кто-нибудь мог пострадать. Пострадал. Когда я учил тебя драться, я сказал тебе одну вещь: сражение происходит у тебя в голове. Выигрывает не сильнейший, а умнейший, Коль.

— Я не подумала.

— Ты не подумала.

— Мне жаль, — со слезами повинилась Коль. — Я испугалась. Я не хотела, чтобы она пострадала.

— Я знаю, — кивнул Голд, которому всё это было знакомо до боли.

— Ей не нужно было этого делать.

— Она тоже не могла иначе, — пояснил он. — Нет того, что она бы не сделала ради тебя.

— Вы поругались из-за меня, — всхлипнула Коль. — Мне жаль.

— Мы не ругались, — улыбнулся Голд. — Слегка поспорили. Что бы ни происходило между мной и Белль, это не имеет к тебе отношения, и не о чем тут говорить. Как твои дела? Как этот твой Роланд?

— Я пыталась с ним переспать, — спокойно сказала Коль, будто в этом не было абсолютно ничего примечательного, — но он отверг меня. И я думаю, что он прав. Только вот не знаю, как теперь с ним разговаривать.

Голд слегка подавился новостью, но рано или поздно это должно было произойти.

— Мне определённо симпатичен Роланд, — сообщил он Коль и не лгал.

— Да… — смущённо рассмеялась Коль. — Понимаешь, он хочет вручить мне львиное сердце белого рыцаря, а я не уверена, что мне это нужно.

— Ну и завернула, — он всё ещё переваривал услышанное. — Знаешь, мне никогда белые рыцари не дарили свои львиные сердца. Но парочку раз я брал их сам…

— Папа! — шутливо возмутилась Коль. — Ну, если совсем всё рассказывать, то у Робин поле конопли на ферме Ноланов.

— А это ты мне зачем рассказала?

— Потому что это неправильно, — вздохнула Коль. — Одно дело сорняки собирать, другое — целенаправленно выращивать. И ты единственный, кому я могу рассказать всё.

Самое тяжелое во взаимном доверии — не предать его. Иногда Голд сожалел о её доверии к нему, потому что многие сведения просто призывали к действию.

— А что с её экспериментами? — он сменил тему.

— Есть подвижки, — Коль просияла. — Сейчас покажу. Но это, скорее, забава, игрушка.

Она убежала, оставив Румпеля наедине с его любопытством, но очень скоро вернулась с мешочком, полным песка. Блестящие песчинки, словно алмазная пыль, высыпались на стол, и девушка разделила их на две равных горстки.

— Он может принять любую форму, — увлечённо объясняла Коль. — Просто подумай, представь и поделись магией.

Она занесла ладонь над своей горсткой и построила из песчинок маленького рыцаря. Рыцарь двигался, ходил и махал мечом, как она того и желала. Голд усмехнулся и сделал то же самое. Песок легко подчинялся ему.