— Спасибо, — искренне, коротко шепнула женщина отцу, на что он никак не отреагировал.

Папа помог Коль подняться, плачущая мама приобняла её за плечи и повела к выходу. Коль ожидала, что мама отчитает её, но этого так до сих пор не произошло. Они выбрались наружу вместе с Робин и её матерью, только папа не вышел следом, остался в комнатке с ножами и сосудами, и Коль не знала наверняка, сколько он там пробыл и чем был занят. Она чувствовала себя виноватой, а ещё она поняла, что боится своего отца, той его части, что у неё на глазах испепелила женщину. Он ведь убил её. Убил и глазом не моргнул.

Тем вечером он избегал Колетт: Белль пришла вместо него и была необычайно ласкова. Столько всего отражалась на её лице, что Коль с трудом улавливала её настроение. Когда Белль уже было собралась уходить, Коль остановила её вопросом:

— Кто он на самом деле?

— Сложно объяснить, — вздохнула Белль, возвращаясь. — На нём лежит тяжкое бремя, от которого он не может освободиться. Ни сил, ни воли ему не хватит. Этот, скажем так, дар имеет особую власть над ним, но Румпельштильцхен — единственный, кто может контролировать его.

— Он всегда был таким?

— Нет, — печально улыбнулась Белль, — но другим я его не знала. Я пыталась как-то спасти его, но потом поняла, что его не нужно спасать. Когда человек принимает своё проклятье, то оно перестаёт быть таковым. В конце концов, тьма есть в сердце каждого из нас. Никто не без греха. Просто кто-то учится контролировать тьму, а кто-то отдаётся тьме целиком. Твой отец научился её контролировать.

— Но это ведь не значит, что он больше не поддастся тьме?

— Этого не случится, — Белль старалась, чтобы её голос звучал как можно увереннее, но Коль видела, как она тревожно приложила руку к своему сердцу, а потом опустила её к животу, где та и осталась до конца диалога. — Этого не случится, пока есть мы. Пока есть ты. Коль, что произошло там, внизу?

Коль видела, насколько внимательной стала мама, задав последний вопрос, и ещё уловила её страх. Каким-то образом она сообразила, что Белль боится правды не узнать, боится быть обманутой, боится остаться в стороне. И Коль солгала, не отдавая себе отчёта в том, почему она это сделала.

— Уродливый человек затащил нас с Робин в туннели и порезал Робин, — сказала Коль, — а потом пришёл папа, и он его испугался и убежал прочь. Это всё.

— Хорошо, если это всё… — кивнула Белль. — А теперь засыпай. Но обязательно зови, если что-то пойдет не так. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мама, — прошептала Коль.

Папа и правда ничего не сказал Белль, как и сама Коль. А Робин ничего не сказала своей матери, Зелене, но все пятеро знали правду, а если не знали наверняка, то были в догадках своих верны.

Коль не заснула в ту ночь, выждала немного времени и решила найти отца, надеясь, что он вернулся домой он. К счастью, он вернулся. Коль обнаружила его в маленьком тесном кабинете, меньшем, чем тот, что был в их Нью-Йоркской квартире. Он лежал на спине, на коричневом кожаном диване, прикрыв глаза рукой. На журнальном столике возле дивана стояла початая бутылка виски и стакан. Услышав её тихие шаги, когда она частично успела протиснутся в узкое пространство, он резко сел и ненадолго застыл при виде её.

— Коль, — папа отвернулся, стараясь не смотреть ей в лицо, — иди спать. Тебя не должно быть здесь.

Где здесь? В этом кабинете, в этом городе, в этом мире?

— Я бы хотела, но не могу, — тихо сказала Коль, неуверенно пересекла комнату и села на диван. — Мне кажется, нам нужно поговорить.

— Я напугал тебя? — спросил папа, больше не отворачиваясь, глаза его стали прежними — тёплыми и спокойными. — Прости меня за это, моя девочка.

— Поначалу да, — призналась Коль, — но ведь иначе было нельзя. Или можно?

Он опять отвернулся, рассматривая свои руки.

— Почему она хотела, чтобы ты убил её? — прямо спросила Коль. — Почему?

Он невесело усмехнулся, покачал головой.

— Потому что такая жизнь была ей в тягость, — ответил он очень серьёзно и не менее серьёзно добавил, — также, как однажды мне станет моя.

— Но ты ведь не умрёшь, правда? — Коль обхватила его руками. — Правда ведь?

— Нет, что ты, — успокаивал папа, пытаясь свести всё к шутке. — Не сегодня. Не сейчас. Кто же защищать тебя тогда будет? С твоей-то тягой к неприятностям?

— Прости, — пискнула Коль, — это я во всем виновата.

— Помнишь, что я говорил тебе раньше? Ты ни в чём не виновата. Даже думать об этом забудь, виноватая моя.

— Но…

— Коль, в плохом виноват преступник, — перебил её папа, — а не жертва, которая случайно подвернулась ему под руку, понятно?

— А что ждёт тебя? Ты ведь, вроде как, убил её.

— Накажут ли меня? — он искренне рассмеялся на этот раз. — Ты сейчас находишься в особом городе, Коль. Если бы тут сажали в тюрьму за убийство, особенно подобное убийство, то посадить пришлось бы всех.