Нет, напишу лучше про любовь. Наверное, пробивающая плита – не лучшее вступление, но другого, увы, не нашлось.

Тут вот говорили, что первой любви у них не было. Ну и у меня в общем-то тоже ничего такого особенного не было. Мальчика в детском садике, старательно стряхивавшего тараканов мне в компот, к первым возлюбленным причислить крайне затруднительно. Поэтому расскажу про самый труднодосягаемый вариант. Про Любовь Безнадежную. Благо, в отличие от Первой, таковая бывает у всех.

Так вот. Мне было 15. Ему 17. Десятиклассница и первокурсник. Говорят, чтобы влюбиться, достаточно мелочи – улыбки там какой-нибудь, недостатка или дурацкой привычки. Я была более материальна и влюбилась в свитер.

В отличие от моих кожано-неухоженных друзей Объект Любви носил шикарный белый свитер и не ковырял в носу прилюдно. Этого было достаточно, чтобы поразить мое детское воображение окончательно и бесповоротно.

И я начала действовать. Надо сказать, что Машина Моих Чувств к 15 годам напоминала этакий фашистский трофейный танк: много шуму, мало проку. Какой-то прок все-таки был: в первый же вечер знакомства мы уже целовались в туалете, и, выходя оттуда под осуждающие взгляды подруг, я чувствовала себя победительницей. Дескать, пока вы вокруг квакали, я сорвала главный приз, дала ему подержаться за бретельку лифчика и виртуозно впарила свой телефон.

Но радоваться было рано. Домой мне никто не позвонил. Ни в этот вечер, ни в последующие. Именно тогда и появилась ОНА – Любовь Безнадежная. Ей было очень уютно в моей заваленной зайцами комнате. В конце концов подобные комнаты со старенькой, заклеенной наклейками от жвачек мебелью и становятся рассадником безнадежной любви.

Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что дальше все шло по известному сценарию. Если я появлялась, то он обращал на меня внимание, если нет – то обращал его на кого-нибудь еще. Никакие мои ухищрения не действовали. Мальчик любил женщин. Женщины любили его. Становиться моногамным он не хотел. Я плакала, пыталась встречаться с кем-то другим и ежедневно названивала ему, чтобы рассказать, как я отлично провожу время.

Эффекта не было.

В самый разгар страстей он переспал с моей подружкой. Подружка была страшненькая и глупенькая. Это оскорбило меня окончательно, и моя Явная Безнадежная Любовь превратилась в Безнадежную Любовь Неявную.

На этом бы истории и закончиться, но она имела неожиданное продолжение. Вопреки всем законам жанра мальчика я этого все-таки заполучила.

По прошествии двух лет мы опять встретились. К тому времени у меня появился кое-какой опыт общения с мужчинами. Но главное, у меня появилась самодостаточность – из Кати я превратилась в Катечкину. Катечкиной мальчик по-прежнему нравился, но она была слишком ленива для того, чтобы предпринимать какие-либо действия на его счет. И мальчик начал предпринимать их (действия) сам.

Он сам звонил, сам приглашал куда-то, сам цветы таскал. Катечкина была злая, называла букеты «вениками», на приглашения не реагировала, а к телефону подходила через раз. Когда женщина понимает свою силу, она становится страшной сукой… А мальчик глотал крючок – он был идеальной жертвой. Но, еще раз повторюсь, эта жертва мне нравилась, и постепенно наши отношения стали налаживаться. Поступило приглашение съездить на дачу. К нему. Я согласилась.

Концовка вышла еще более неожиданной.

Мы были на даче. Был август. И было много-много ос. Они влетали через занавешенное марлей окно и беспорядочно кружили по комнате. Я очень боялась быть укушенной осой. Почему-то именно это помню лучше всего: осы, и я их боюсь. А еще его бабушка варила варенье из слив. Она выколупывала косточки из мякоти и швыряла сливы в эмалированный таз. Было так спокойно, что я подумала, что его дача – лучшее место для того, чтобы сдохнуть. Хотя вру, там и сдохнуть нельзя было. Можно было только почить.

Мы сидели на скамейке. Говорить было не о чем. И я предложила пойти прогуляться: там такая длинная дорога вокруг дачи – полями, лесами… Солнце садилось. Он шел, заложив руки за спину, и молчал. И в этот момент я почему-то представила, что вот так все и будет дальше… Он так и будет ходить руки за спину, а я буду плестись за ним. А когда наступит август, я приду на смену его бабушке и буду варить сливовое варенье, покрывая его марлей от ос. И так мне от этого стало жутко, что не передать словами.

Мы вернулись, и я сразу же отправила его в магазин за колой. Когда он ушел, я покидала вещи в пакет, черкнула записку и опрометью бросилась к остановке. Первый же автобус увез меня на вокзал. Так все и закончилось.

Наверное, Безнадежная Любовь тем и хороша, что не имеет продолжения. Потому что ничто безнадежное не должно продолжаться, иначе оно попросту потеряет смысл.

А меня сегодня увезут на дачу, как предпоследнюю панду из зоопарка, которая в неволе не размножается.

И еще меня будет жрать совесть за то, что я курю, потому что гипоксия – отвратительная хреновина, и от нее дети гениями не становятся.

А завтра мне предстоит четырехчасовой поход за грибами, потому что проще ходить за грибами, чем бросить курить.

И через несколько часов я буду сидеть в машине и думать, что если со скоростью 160 км/час мы вылетим на встречную полосу, то ремень безопасности разрежет меня надвое.

А кроме того, муж дал кошкам дорогие венские сосиски. Эти сволочи не сожрали их, а катают по полу.