Шрифт:
Дальше мой взгляд упал на эпохальное творение «Что растет на грядке».
«На грядочках негусто посажена капуста» еще прокатило.
На «В морковке витамины для внученьки, для Нины» я уже начала сомневаться в психической нормальности автора-стихоплета. Мне почему-то показалось, что сие произведение есть плод коллективного труда пациентов Столбовой из расконвоированных.
А уж когда мы дошли до «С огорода мама Мишке принесла пучок редиски», меня чуть не хватил апоплексический удар. Признаюсь, что я с большим усилием подавила первородно-детсадовское желание заменить «редиску» «пипиской». Стоит ли говорить, что на этом знакомство с судьбой близнецов-огородников Миши и Нины было завершено.
Следующая книжка, попавшая мне в руки, была посвящена тяжелой судьбе российского предпринимательства в лице зайчонка Хрустика. Краткое содержание: Фермер Хрустик, удачно реализовавший плодоовощную продукцию, приобрел трактор. После приобретения трактора бизнесмен вернулся в лес слегка навеселе. Потому что двустишие «Сторонитесь, волк с лисой, за рулем сидит косой» чем-то иным, кроме принятия Хрустиком изрядной доли первача из сахарной свеклы, я объяснить не могу.
На этой патетической ноте и остановимся.
Видимо, придется довольствоваться Барто, Хармсом и Чуковским.
О детском развитии
Сегодня я опять страдаю.
Старость окончательно развратила молодость. Фасолец, около месяца наслаждавшийся статусом правнучка, решил, что утро начинается не в двенадцать, а вовсе даже в шесть. Мы немножечко с ним подискутировали по этому поводу, после чего недовольная сторона была отправлена в манеж и снабжена соской для поднятия тонуса. Идиллия продолжалась ровно две минуты (за которые опытная я даже заснуть ухитрилась). А через две минуты ребенок извлек откуда-то пластиковую собачку и начал радостно налаивать на ней вплоть до полного моего пробуждения.
Поклявшись никогда в жизни не покупать игрушек громче резинового зубопрорезывателя, я отправилась готовить пюру с бутылкой.
Через полчаса, как раз когда я выковыривала «чикена со сладким картофелем» из левого глаза, зазвонил телефон.
Общения жаждала мама. Как оказалось, крошка Эйнштейн (шестимесячный сын ее коллеги по работе) уже умеет стоять.
– Катя, он уже умеет стоять, – так и сказала мне она.
– Скажи ей, что наш уже курит, трахается и платит алименты, – посоветовала я ей и повесила трубку.
Как вы понимаете, процесс выковыривания чикена из глаз – святое, и нервировать меня во время этого скромного праздника души воспрещается.
Вообще в последнее время разговоры о детях напоминают мне обсуждение сотовых телефонов малолетками. «А какие у тебя функции? Что, стоит и прыгает? Ах, зато мой вчера с мишкой так разговаривал, так разговаривал, что даже немножко петь начал… Что, твой уже давно разговаривает? По-английски?! А тогда мой…»
И поехало.
Честно говоря, я уже давно научилась делить все рассказанное о ребенках на восемь. Поэтому, когда Фасольцу подарили конструктор для шестимесячных, и он вместо того, чтобы собрать жилой комплекс «Алые паруса с пристройками» (как делает пятимесячный сын моей подруги), начал насасывать детали, я не расстроилась. Ну не всем же гениями быть, в конце концов… Кроме того, молодым родителям свойственно преувеличивать.
История с «общительным Михаилом» является живейшим примером. Когда Фасольке было полтора месяца от роду, мне позвонила девочка, с который мы вместе опростались, и сообщила, что ейное чадо каждый вечер имеет длительную беседу с плюшевым медведём.
– Нет, ну ты представляешь, Кать, узнаёт его, и как только узнает, сразу же начинает с ним говорить, – вещала мне она. – Та-акой забавный!
Так как мой собственный отпрыск в то время умел только писать через каждые десять минут, расстроилась я необычайно. Стоит ли говорить, что сразу же после телефонного разговора к Фасольцу была делегирована целая армия плюшевой братии. Диалога не получилось: дитя опасливо косилось на плюш, сосало палец и совершенно не по-светски писало в лица собеседников.
– Тебе не кажется, что он у нас какой-то замкнутый? – спросила я у мужа.
Ему не казалось.
Но мысль запала. Все последующие дни я ворочалась с боку на бок. Мечты, наполненные коммуникабельными младенцами, рассуждающими о наличии генетически модифицированных овощей в пюрах, не покидали меня ни на секунду.
Сумасшествие длилось ровно до тех пор, пока я не нанесла визит к подруге.
Хм-м-м… В том, что ее мальчик «узнавал» медведя, сомнений не было: таких наполненных ужасом глаз я не видела с тех самых пор, когда бабушка вытащила из торта таракана.
– А кто к нам пришел! Ми-ишенька к нам пришел, – елейно произнесла мамашка.
Впрочем, могла бы и не произносить: пацан начал реветь еще до того, как медведя опустили к нему в койку.
– Видишь, как разговаривает, – самодовольно улыбнулась подруга, в то время как ребенок взял особенно высокую ноту.
– Вижу, – сказала я. – Мне даже кажется, что его таким способом к горшку приучить можно… По-моему, его у тебя и сейчас расслабило, от общения-то…
– Ага. То-то я и смотрю, что он «после Миши» спит спокойно – живот не болит.