***

Дорога в столицу занимает два дня или три — но разведывательному корпусу было куда торопиться. Запряженная шестью лошадями коляска мчала по проселочной дороге, прерываясь на короткие остановки. Четыре вооруженных наездника сопровождали их.

— Можно подумать, едут важные шишки из корпуса, — неловко пошутил Ирвин. Райвель кивнул, а Микаса сделала вид, что не услышала — меньше всего ей хотелось сейчас говорить с попутчиками или обсуждать с ними грядущие планы. Она думала о том, что очень боялась раньше встречи с Энни. Ей казалось — она просто боится ненависти к ней, к предательнице и убийце. А теперь ясно было другое — Микаса скорбела по Энни не меньше, чем другие. Она видела в Энни соперницу и ту, что осмелилась бросить ей вызов — но даже вместе с этим Энни была ей другом, близким человеком, товарищем, той, с кем она делила тяготы жизни и стремилась стать настоящим воином.

— Это Энни, — говорила она раньше. — Она сильная, но скрытная. Она пыталась украсть Эрена. Я атаковала ее.

— Это Энни, — говорила она теперь. — Я виновата перед ней не меньше, чем перед другими. Я должна была выслушать ее. И атаковать после.

Райвель осторожно поднял ее растерянный взгляд, сделал знак Ирвину. Микаса, сидящая рядом с ними, была единственным связующим звеном, могущим вернуть им их королеву и их оружие — Эрена. Но даже в этом не было бы смысла — если бы не ее надежда увидеть своих друзей снова, если бы не ее уверенность в том, что они ждут ее. Микаса смотрела всегда вперед — и это мешало раньше, разрушало ее изнутри. Она и теперь смотрела вперед — и это могло привести ее к потерянным и украденным, ее и Ирвина, ее и Райвеля.

— Я еду к Энни, — сказала она, как будто прочитав их мысли. — Я нужна Энни, мне хочется так думать.

— Ты правильно думаешь, — сказал Ирвин, — Ты не ошибаешься, Микаса. Ты нигде не ошибаешься.

Райвель смотрел на них — лгущего Ирвина и нашедшую себя Микасу — и никогда больше в своей жизни он не любил их сильнее.

Ирвина и Микасу.

***

— Я жила в месте, подобном тому, где мы были, — говорила она ночью, когда они остановились на ночлег. В отблеске языков пламени Микаса казалась тенью, ночным видением — но так даже было лучше. Ирвин давно спал — утомленный двумя бессонными ночами поисков пропавших и ожиданием Райвеля. Райвель варил кофе на костре и слушал рассказы Микасы — монотонные и растерянные.

— Мои родители любили друг друга, — сказала она. — Но сложно теперь представить, как они познакомились. Моя мать была азиаткой. Отец любил ее больше жизни. И меня любил, свою единственную дочь. Он так и умер, глядя на меня, пытаясь спасти меня, защитить… Жаль, что ему это не удалось.

— Эрен спас тебя, так? — Райвель подал ей кружку. — Смелый мальчик. Даже слишком. Пойти против троих взрослых мужчин — это было бы слишком даже для него.

— Он убил одного из них, а второго убила я, — призналась Микаса. — Я убила человека. Оказалось, это очень просто. Нож входит легко — и кровь идет горлом, человек корчится от боли прежде чем умереть. Это очень быстро — и невыносимо долго. Он умирает, и ты начинаешь испытывать муки совести. Но они проходят — и оказывается, что теперь тебе нужно убить кого-то еще. Так?

— Так… — хотел ответить ей Райвель, но осекся. Перед глазами пронеслись образы грязного подполья столицы, жуткий зловонный запах канализации, исказившиеся от боли и страха лица людей, солоноватый привкус крови во рту.

— Так, — повторила за ним Микаса. — Но мне на ум приходит другая мысль. Можно было бы обойтись и вовсе без крови, капрал Райвель. Я никого не убиваю — и никто не убивает меня. Мир ведь так велик. Места хватит и мне, и вам, и тому, кто убил моего отца. Если бы эта мысль пришла нам всем в голову, мы нашли бы в себе силы жить. Просто жить и не пытаться украсть чью-то жизнь.

Она говорила легко и просто — но почему-то ясно было, что ей тяжело даются эти слова, и Райвелю захотелось обнять ее, обнять и спрятать от целого мира. Он вдруг подумал, что Микаса еще девственница — скорее всего — и если она умрет, она никогда не узнает мужских рук и вкуса поцелуя на своих губах.

— Чертов Эрен, — пробормотал он. — Чертов Кирштайн, Арлерт…

Его брала досада за этих малодушных мальчиков, которые не сделали Микасу женщиной — и любимой тоже.

— Я поеду в столицу первым, — сказал он. — Вы следом. Мне нужно проверить, какая там обстановка. Пропажа Эрена — дело первой важности. Я проверю, и буду ждать вас в гостинице на углу центральной площади. Ирвин ее знает.

— Берегите себя, — сказала Микаса. Она смотрела прямо — как обычно — и не собиралась останавливаться.

========== XI ==========

Микасе хватило двух часов на сон — в столицу они прибыли глубокой ночью, и Ирвин запретил ей ломиться в резиденцию королевы Хистории сразу же.

— Тебя посчитают врагом и арестуют за нарушение правопорядка, — серьезно сказал он. — К тому же сейчас там нет твоей королевы. Она с Эреном, и, если люди заподозрят, что Хистория пропала…

— Это понятно, — Микаса послушно согласилась. — Но я боюсь потерять время зря. Его и так мало. Очень мало.

— Тебе и мне нужен отдых, — примирительно сказал Ирвин. Без Райвеля общаться с Микасой ему было невообразимо сложно. Это уже не была та девочка, которую он обучал и успешно использовал — теперь Микаса пользовалась им и его слабостями, не скрывая, впрочем, ничего.

— Дай мне пару часов до рассвета, — попросил он. — Потом я найду для тебя способ увидеть Энни Леонхарт. Я даю тебе слово главнокомандующего. Я ведь здесь инкогнито, Микаса.

— Надо сообщить капралу, что мы прибыли, — напомнила девушка. — Он должен был уже прибыть сюда. Разве нет? Если он узнает, что мы тут, тогда…