— Почему? — Хистория подняла глаза. — Я могу получить эту силу и убить тебя. Ты рискуешь, отдавая силу мне. Я не нуждаюсь в ней.

— Тот, кто получит эту силу, будешь нуждаться во мне больше чем в ком-либо, — улыбнулся тот. — Она сделана из тел моих родителей. Моей матери. И моего отца. Ты будешь нуждаться во мне и в еще одном человеке, кому вообще не стоило рождаться.

— В ком же? — Хистория посмотрела в сторону. — Кому не следовало рождаться?

— В Эрене, в моем младшем брате по отцу, — глухо сказал Зик. — Он родился тогда, когда я начал править здесь. Я должен был выкрасть его и убить, но моя мать не желала этого. Ее муж стал мужем другой женщине — и родился Эрен. Мой отец подарил ему силу, чтобы он мог противостоять мне — но я отдам силу тебе, чтобы ты могла не противостоять нам — а сражаться вместе с нами. Как подруга Эрена. Как моя жена.

— Я отказываюсь… — сказала она. — Я отказываюсь, потому что мне не нужна сила, которая сделает меня твоей подчиненной, и принесет много горя людям. Я их королева, а не твоя.

— Хорошо, — согласился Зик. — Это твое право… Тогда эту силу я оставлю себе, чтобы и дальше вершить свою историю. Но если ты не желаешь получить ее, тогда и я не желаю зависеть от Эрена. Мне придется казнить его — чтобы и дальше вершить свое правосудие.

— Ты не сможешь так поступить… — Криста посмотрела назад — но лицо Райнера было непроницаемым. — Ты не сможешь…

— Мы оба знаем, что я смогу, — улыбнулся Зик. — Я казню Эрена, потому что ненавижу его больше всего на свете.

========== XXI ==========

Найл Док испытывал ненависть ко всему, что было неведомо ему. Страх перед неизведанным внушает нам ужас — и Найл готов был поклясться — никогда раньше он не испытывал подобных эмоций. Он шел за двумя умалишенными через огромный мир, полный титанов и теми, кто ими управляет, и эти двое впереди не испытывали сомнений — а значит, он мог пасть жертвой и врага, и друзей.

— Быть может, стоит вернуться… — почти умолял он. — Хотя бы нам троим. Да, Микасу забрали, но мы еще в строю. Мы соберем людей и…

— Мы и так погубили тех несчастных солдат, что пошли за нами, — вздохнул Райвель. — Я больше не хочу жертв. Хватит. Я вернусь в стены только со своим отрядом. Без них я возвращаться не должен, как их начальник и старший товарищ.

— Но тогда у тебя должен быть план, Райвель, — твердо сказал Найл. — План. Спасти ребят и вернуться. Не можешь же ты идти вперед просто так и…

Он поймал на себе жалостливый взгляд Ирвина и понял — может. Он, Райвель, может все. И идет вперед без надежды остаться в живых. Найла охватило отчаянье. Он лихорадочно вытирал пот со лба, пытаясь взять себя в руки.

— Мы можем отпустить тебя, — негромко сказал Ирвин. — Тебе не стоило идти с нами… Разведотряд — не твоя забота, к тому же у тебя есть Мария и дети…

— Мария… — повторил за ним Найл, перед глазами проплыл теплый образ жены — улыбающееся лицо, летящая походка. Мария в это время как раз занимается домашними делами, готовит, стирает, кормит детей…

— Не могу я вернуться, — сказал сам себе Найл. — Именно поэтому и пошел за вами, вы, придурки… Потому что у меня есть Мария. И есть дети. У тебя, Ирвин, ничего нет, за что стоило бы так бороться. А у меня есть жена, которая хочет встретить старость в свободном мире, и дети, которые заслуживают видеть большой мир не только в книгах. Поэтому я пошел за вами. Чтобы вы не испортили то, что храните. Тех, кого вам посчастливилось найти. Эрена. Микасу. Ту золотую свою молодежь. И все-таки вы их потеряли. К тому же и Энни Леонхарт сбежала. Надежды больше нет. Теперь надежды нет.

— Заткнись, — сказал Райвель. — Твои мотивы слишком примитивны для твоего поступка. Найл, страшно признаться, что тебя тоже волнует судьба мира, так? Потому что пока ты сражаешься ради Марии и детей — ты нормальный. Но когда ты начинаешь проливать кровь просто так — ты становишься одним из нас. Таким, как я или Ирвин. Мы не потеряли Микасу или Эрена — они еще вернуться. А у тебя есть время остаться нормальным. Иди к своей жене, обними ее и постарайся остаться нормальным, иначе…

Ирвин внимательно посмотрел в лицо Найлу и вспомнил, как и сам был влюблен в Марию — красивую, добрую, внимательную. Он мог бы быть на месте Найла. Мог бы сделать карьеру. Мог бы сейчас быть в теплом доме, в уютных объятьях красивой женщины. Мог бы. Но не стал. И, быть может, сегодня умрет за это свое желание разрушить мир старый и создать новый. Он — заслужил. Но Найл…

— Найл? — спросил он. Бывший друг поднял на него усталый взгляд, пальцы его дрожали.

— Заткнись, — сказал он. — Пойду с вами до самого конца. Если умру, буду знать, за что именно я умер. За глупость.

Он ударил коня — и тот помчал его вперед. Райвель посмотрел ему вслед и потерял к нему интерес. Ирвин подумал — у Райвеля сейчас гораздо больше общего с Найлом — но признаться в этом ни один, ни другой не смогут.

***

Энни шла медленно — время от времени останавливалась, и Микаса терпеливо ждала, пока та переведет дух. Проведенное в заточение время сыграло злую шутку — и самая быстрая девушка в отряде стала слабой и болезненной. Микасе пришло в голову, что она могла бы помочь Энни — хотя бы руку ей подать, но Микаса не стала этого делать, так как понимала — жалость теперь могла бы причинить Энни настоящую боль.