— Энни, — сказала Микаса. — Ты слышишь меня…

Прохладным лбом Микаса прижалась к поверхности кристалла — пальцами коснулась спрятанных под ним шрамов Энни — она сама нанесла их ей, когда заставила ее пасть со стены. Это была Микаса. Это была Энни. И никто кроме них не остался тут, в стенах. Они остались одни.

— Быть может, это не мы сейчас с тобой свободны, — вдруг сказала она. — А они. Они — один на один с целым миром. Он большой и… разный, наверное. Армин говорил — а мы обе верим Армину, так?.. Там море, соленое большое море. Леса. Горы. Много песка. Много воды. Свободного песка. Свободной воды.

Она улыбнулась и села на пол, обняв свои колени. Ей вдруг показалось, что она слышит шум волн и жалобные крики каких-нибудь птиц над своей головой — а раньше она, Микаса, никогда не увлекалась птицами, не замечала их. Да замечала ли она хоть что-то раньше?.. Она улыбнулась и щелкнула пальцами по литой поверхности кристалла — если Энни слышит ее, ее должна посетить такая же мысль. Энни всегда была строга к Микасе. Строга и справедлива. Как оно и бывает.

— Спасибо тебе, что осталась тут, в стенах, — серьезно сказала Микаса. — Я не знаю, как бы я справилась, если бы и ты была там. Но пока я знаю, что за мной стоит еще один товарищ, мне кажется, я найду в себе еще силы.

Она вспомнила о больших теплых ладонях капрала Райвеля, которые поддерживали уздечку ее коня, ее руку, когда она спускалась с экипажа, ее плечи, когда как бы невзначай накрывал ее. Сердце ее дрогнуло — Микаса обернулась, хотя у нее не было на это причин. Райвель стоял в дверях и смотрел не на нее — смотрел на Энни.

Просто Райвель привык верить в Микасу и ее решения точно так же, как и в свои. Называйте это любовью или страстью — какая разница… Микаса нуждалась в Райвеле. Райвель нуждался в Микасе. Райвель остался в стенах — и вернулся бы сюда в миллионный раз, только потому что тут была Микаса.

— Спасибо, — вырвалось у нее.

— Смотри, — сказал он негромко — и она повернулась к Энни.

По гладкой поверхности ее кристалла медленно ползла кривая трещина.

***

У Кристы теперь не было времени — Райнер не оставлял ее ни на минуту, и даже когда нелюдимая прислужница начала раздевать ее, он остался.

— Мерзавец, — вырвалось у нее. — Ублюдок…

— Именно такой, — вежливо сказал он. — Но мне приказано не сводить с тебя глаз. Ты ведь не просто королевских кровей. Ты еще и бывший кадет. Тебе ничего не стоит свернуть ей шею.

— Шею, — радостно повторила умалишенная прислужница — пожилая, выжившая из ума старуха. — Шею!

— В отличие от вас я не причиняю боль невинным людям, — сказала девушка. — Хотя тебе я бы с радостью ее свернула, Райнер.

— Ты причиняешь боль мне сейчас, — мягко сказал он. — Я ведь был влюблен в тебя, Хистория. Звал тебя богиней. И мечтал, что однажды женюсь на тебе.

Криста справилась с собой и закусила губу. Старуха сняла с нее пропитанную потом рубашку и нижнюю юбку. Теперь она была абсолютно нагая, и без тени смущения, хотя сердце ее разрывалось от стыда, подошла к приготовленной ванне и села в нее. Смеясь и прихлопывая в ладоши, прислужница стала поливать ее горячей водой. Волосы королевы намокли и стали напоминать Райнеру спелые колосья пшеницы.

— Мы все, впрочем, мечтали, что женимся на тебе, — добавил он. — Но ты ведь нас не замечала. Ты замечала только Имир.

— Я замечала всех, и потому эти «все» и сделали меня своей королевой, — поправила его девушка, не оборачиваясь. — А Имир — мое все. Благодаря ей я приняла и полюбила себя такой, какая я есть. Я отдам ей этот долг. Это самое важное, что я должна сделать в жизни.

— Благодаря тебе она приняла и полюбила тебя такой, какая ты есть, — перефразировал Райнер. — Ты красивая и светла, королева. Мне приказано не сводить с тебя глаз, но, даже если бы мне приказали обратное, я бы все равно не послушался бы. Имир тоже. Слишком много в тебе света, чтобы просто взять и покинуть его.

— Куда Бертольд увел Эрена? — спросила она.

— Туда, куда и я уведу тебя, — сказал Райнер. — К нам домой, в нашу деревню. Это особенное место, не всем дано посетить его, но мы сделаем для вас исключение. Вам понравится. Но только вам.

— А остальные? — Имир погрузилась в теплую воду с головой. — Где остальные?

— Им не дано быть с вами и с нами, — сказал Райнер. — Мы ведь просили вас — найдите нас до… Но вы остались в стенах. Теперь мы нашли вас. И мы покажем вам наш дом. А потом отпустим тех, кого тут быть не должно.

— Отпустите? — с недоверием сказала девушка.

— Таково наше решение, — улыбнулся Райнер. — Мы выкупили три жизни из четырех. Тремя нашими жизнями. Энни почти умерла. Я и Бертольд — мы тоже умрем. И вместо нас троих трое из наших бывших товарищей выживут и вернутся в стены. Но их четверо там. И один из них…

— Я не позволю! — вскричала Хистория. Она встала, не обращая внимания на свою наготу, накинула простыню, которую подала ей умалишенная прислужница, подошла к Райнеру, глядя ему в глаза.