— Не тебе… — Берт устало посмотрел на него и улыбнулся. — Это долг Армину и Микасе. За Энни. Спасти твою жизнь.

Он встал и, порывшись в кармане, нашел связку старых ключей. Осторожно отперев все замки, он приоткрыл дверь — на Эрена пахнуло подвальной сыростью и запахом полусгнившего дерева.

— Иди туда, — сказал он. — Доверься мне. Там ты найдешь то, что ищешь. Ты хотел встретиться с Армином, помнишь? Армин найдет тебя. А пока иди туда, Эрен. Там никто не сможет найти тебя, когда Зик перейдет к основному действу своего спектакля. Осталось мало времени.

— Неужели ты думаешь, — Эрен внимательно посмотрел на Берта, — Что я поверю предателю?

— Нет, конечно, — помахал рукой Берт. — Но другу ты поверишь. Я так думаю…

Они замолчали — и Эрен вспомнил, как уносящийся на бронированном титане Бертольд со слезами на глазах умолял найти их. Вот он здесь. Перед ним прямо… И просит его спуститься в подвал. Другой подвал отец просил найти в Шиганшине. Эрен сплюнул и выхватил из рук Бертольда лампу.

— Я устал, — сказал он. — Пусть это будет последним, что я сделаю для тебя, но я спущусь в этот идиотский подвал. Но если ты предашь меня…

— Я не могу предать тебя больше, чем уже предал, — покачал головой Берт. — Твоя мать умерла из-за меня. Я виновен. Марко тоже погиб из-за нас. Я воздаю им должное. Прости меня. Больше мы никогда не увидимся, Эрен. Передай Микасе, что я прошу ее позаботиться о вас всех. Передай Энни…

Он мечтательно посмотрел в потолок, как мальчишка, и улыбнулся.

— Ничего не передавай, — сказал он. — Однажды я сам ей все скажу.

Эрен вошел в подвал, и тяжелая дверь за ним закрылась — Бертольд торопливо закрывал все замки.

***

Жан легко нашел гардеробную — и, дождавшись, когда стража сменилась, тенью скользнул внутрь. Прикрыв тяжелую дверь, он зажег лампу и отдышался.

Вокруг него высились огромные шкафы, доверху набитые роскошной одеждой. Здесь оставляли свои сюртуки и шубы приехавшие гости. Здесь же хранилась сменная одежда гостей. Жан открывал дверцы и присвистывал — в стране была разруха и голод после смены власти, а тут шелка и бархат, меха и драгоценные камни.

Ему нужна была другая одежда — и он переоделся. Сменил свои лохмотья, в которые одели его, Кристу и Конни, на бархатный костюм, сшитый на молодого человека, причесал волосы и надел треуголку, а сверху запахнулся плащом, отороченным соболиным мехом. Теперь Жан самому себе казался роскошным принцем — настолько хорошо он выглядел, как никогда раньше.

— Эх, видела бы меня Микаса… — подумал он. Его взгляд упал на приготовленное для кого-то платье — темный шелк с белыми розами. Представив любимую девушку в этом, он подумал, что был бы в восторге, если бы ему удалось бы пригласить ее на танец и закружить в вальсе под восхищенные вопли толпы. Увы, его мечтам не суждено было сбыться. Жан посмеялся над самим собой и надел маску, скрывающую его лицо.

— Тут кто-то есть? — стражник открыл дверь. — Кто вы?

— Я гость, неужели не ясно? — деланно сердито сказал Жан. — Я пришел сюда сменить костюм. Проводите меня в бальную залу. Я пригласил даму на вальс, и не хочу опоздать.

— Но… — стражник насупился. — Сейчас же королева дает обед в тронном зале… И все гости там. Танцы отложены, сударь. Я провожу вас в тронный зал.

— Сделай это… — Жан машинально сунул руку в карман, нащупав там увесистый кошель. — Возьми за труды. — Не глядя, он отсыпал горсть золотых монет счастливому охраннику.

Спустя минуту Жана уже провожали в роскошно накрытый зал, где за огромными столами сидели сытые счастливые гости. Место для короля и королевы на постаменте пустовало. Лишь одинокий Райнер стоял за ними и покорно ждал.

========== XXIII ==========

Криста легко коснулась свежей ранки на запястье. Она метила в локтевой сгиб, но из-за неопытности и страха промахнулась. Теперь она уже ничего не боялась — и боли почти не чувствовала. На белой простыне виднелись алые следы — она только что потеряла невинность. Ей даже странно было от мысли, что теперь она уже никогда не станет прежней.

— И пусть, — сказала она. — И пусть.

— Ты что-то сказала? — Зик нагнулся и поцеловал Кристу в лоб. — Одевайся. Мы неплохо провели тут время, но нас ждет наш народ. Сейчас мы выйдем, и…

— Больше не указывай мне, — сказала Криста холодно. Она поднялась и села на постели, обнимая худые колени. — Я пошла к тебе навстречу и подыграла твоим правилам. Я твоя. Но и ты — мой. Помни, Зик Йегер, я королева, а ты — муж королевы. Отныне и впредь решения буду принимать я.

Она посмотрела с жалостью на запачканную постель — и протянула к нему обнаженные руки.

— Давай сделаем это еще раз, — сказала она. — Я хочу понять, почему взрослые так тешат свое самолюбие постелью. Подойди ко мне и сделай мне приятно. Если сможешь, конечно…