Герцог судорожно кивнул и вновь обернулся к Марте. Она стояла рядом с его слугой, который валялся в какой-то серой луже прямо под ногами у колдуньи. Спустя мгновение Виктор сообразил, что это была кровь, вытекшая из отрубленных ног Вильхе.

И тут Марта заговорила.

— Что же вы не стреляете, Грегори? — её голос звучал кокетливо и в то же время издевательски, а милая улыбка выглядела как оскал готового к броску хищника, — Раньше, на моей памяти, вы никогда не колебались. А уж тем более, когда соблазняли невинную грюндершу. Помните, что вы тогда со мной вытворяли? Ваша бедная матушка, будь она жива, со стыда сгорела бы, узнай она, как ваше сиятельство надругались надо мной. Не скрою, мне было приятно, но…

— Не надо, граф, — герцог снова перевёл взгляд на побледневшего фон Ляйхта, — она провоцирует вас. Помните о терналии[2]. Я думаю, мы сможем…

Что-то резко пронеслось мимо Виктора, слабо задев его за щёку. Раздался противный хруст и Грегори смело, как будто в него попал хороший заряд из кулеврины Тело графа повисло в воздухе без какой-либо видимой поддержки в нескольких шагах от герцога. Грегори выглядел так, как будто его избили и переломали ему всё, что только можно. Руки, вывернутые под неестественным углом, голова безвольно обвисла, и только слабое покашливание пополам со всхлипываниями говорило о том, что граф ещё жив.

— Ваша светлость, позвольте пригласить вас на эшафот — сладострастный шёпот раздался прямо над ухом герцога. Виктор фон Берге медленно обернулся. Марта стояла рядом с ним, держа обеими руками штрайг графа.

— Зачем? — герцог холодно взглянул на колдунью, — к чему был весь этот фарс с зельем и ужином, Марта? Если ты хотела убить нас всех, то почему просто не отравила там, наверху? Чем эти люди заслужили такую участь?

— Я заключила очень выгодную сделку, Виктор. Моя жизнь и свобода в обмен на вашу и всех, кто принимал участие в заговоре. Хм, интересное оружие? — она поднесла штрайг графа к лицу и принялась внимательно его разглядывать.

— Иахим, — герцог кивнул, криво ухмыляясь, — обошёл-таки меня, старый ворон. Но неужели ты надеешься вырваться из его лап? После всего этого Орднунг от тебя и мокрого места не оставит.

— Сера, древесный уголь… мёд? — глаза Марты картинно расширились, когда она стала принюхиваться у запального отверстия штрайга, — кто учил этих бестолочей?! Вы что-то сказали, Виктор? Простите, не расслышала.

Она с отвращением откинула в сторону, и тот с приглушённым стуком ударился о серо-пепельный пол.

— Иахим с тебя живой не слезет, а со мной у тебя были шансы подняться…

— Виктор, — Марта устало вздохнула, а фон Берге внезапно почувствовал на своём горле чью-то холодную руку. У герцога перехватило дыхание, страх на секунду парализовал мышцы, и он застыл, не двигаясь.

— Мне нет никакого дела до тебя или твоего кузена. Но так получилось, что реальная власть сосредоточена в его руках, а я катастрофически не успеваю. Он предложил расстроить твой нелепый заговор, а в оплату обещал мне свободный проход из Канзора куда угодно. В методах меня не ограничивали, но его светлость поставил одно очень занятное условие. Вы должны увидеть, как рушатся ваши старания. Прошу вас, герцог, — Марта медленно подняла руки, и Виктор почувствовал, как его горло нежно обхватили холодные пальцы, а мгновение спустя он перестал ощущать пол под своими ногами, — наслаждайтесь зрелищем. Обещаю, вас оно не разочарует!

И он увидел.

Заскрежетало, треснуло, и пол, на котором всё ещё стояла Марта, покрылся сетью мелких трещин. Марта раскинула руки в стороны, прокричала что-то на не понятном языке. С глаз Виктора как будто спала пелена. Он увидел, как от тел терзаемых жертв поднимаются вверх тонкие желтые и розоватые нити. А чёрная жидкость потолка поглощает их с жутким хлюпаньем голодной бездны.

И внезапно герцог понял, что он видит. Переведя взгляд на Марту, он с ужасом обнаружил вместо молодой и красивой женщины сгорбленную старуху со сморщенным лицом, невероятно длинными, по колено, руками и редкими, седыми волосами. Она истошно завывала, кружась вокруг себя и беспорядочно тыкая во все стороны крючковатыми пальцами. Вокруг неё крошился и разламывался каменный пол. Где-то уже возникали и тут же расширялись глубокие провалы.

Лишь тот пяточек, на котором бесновалась Марта, и лежал неподвижный Вильхе, оставался целым. Пыточные устройства шатало из стороны в сторону. Некоторые из них рухнули в бездну, открывающуюся под ногами герцога. И лишь тоненькие нити, тянущиеся вверх, напоминали о несчастных, канувших в непроглядную темноту.

— Кхх… Нега. кх. тос — раздалось рядом. Виктор, забывший на мгновение о графе, потрясённо обернулся к нему. Грегори висел рядом. Из его разбитого рта текла струйка крови, глаза уже заплыли синяками, а губы пытались протолкнуть ещё какое-то слово.

— Кхх… Двум…ма…кхх…г…кхх, — граф поперхнулся кашлем.

— Двумаг, — прошептал герцог, — Виталис и Негатос. Жизнь и смерть.

Он увидел, как с жутким скрежетом в воздух взмыли пыточные устройства с растянутыми на них жертвами. И каждое из них тащили вверх несколько десятков бесплотных и почти неразличимых в белом свете шаров, теней. И чем выше поднимались бестелесные носильщики со своей ужасной ношей, тем ярче и сильнее становились разноцветные нити, тянущиеся от несчастных людей к чавкающей и беснующейся, словно в нетерпении, чёрной жиже.